почему я вообще решила, что он оборотень? Потому что посчитала: его фотографию подбросила Оленька в доказательство, что у меня с ее братом что-то было? Но теперь понятно, что она этого не делала.

– Папа сказал, пусть от него хотя бы имя достанется, если уж фамилию не передать, – притворно вздохнул Хомяков.

– Зато мама, наверное, была рада? – предположила я, попутно пытаясь сообразить, стоит ли у Оленьки спрашивать, знает ли она того, кто на фотографии, или лучше пока оставить это в тайне.

– Там свои сложности, – вмешалась Оленька. – Я же тебе говорила, мамины родители не слишком обрадовались, когда мама за папу вышла.

– Думаю, это сейчас неважно, – резюмировала Строгова. – Николай, вы можете с нами больше не скучать.

– Что вы, Анна, мне совсем не скучно. – Еще бы: когда еще доведется побывать на бесплатном цирковом представлении? Наверное, я слишком выразительно посмотрела, потому что Николай добавил: – К тому же я наверняка смогу чем-то помочь.

– Лиза очень застенчивая, вы ее смущаете.

– Это раньше она была застенчивой, – заметил Николай. – А сейчас прямо другой человек.

– Действительно, – чуть нахмурилась Строгова. – Раньше Лиза непременно бы уже убежала и рыдала где-нибудь в коридоре у двери, требуя, чтобы ее немедленно выпустили.

Взгляд, полный подозрения, я сразу отбила фразой:

– Владимир Викентьевич тоже сказал, что у меня изменился характер и что, если бы он не был уверен, что моя аура на месте, посчитал бы меня другим человеком. – Я чуть повела плечами, показывая, что ничего не могу с этим поделать. – И по нему у меня тоже есть вопросы. Почему он со мной так возится? Мы же не родственники?

– Ой, я как раз это знаю, – обрадовалась Оленька. – Целитель Звягинцев принес клятву жизни твоему дедушке, который его спас. Теперь он волей-неволей обязан о тебе заботиться, потому что иначе клятва его убьет.

– Ох, – невольно испугалась я. – Так-таки убьет?

– Возможно, не убьет, но жизни не даст, – подтвердил Николай. – С клятвами надо быть поосторожней, особенно когда они подкрепляются магией и призывом к Сварогу.

К Сварогу? Это что-то из пантеона славянских богов? В этот раз я никак не выдала, что для меня это звучит достаточно странно. Но в разделе Боги сделала соответствующую пометочку.

– А я думала, что Владимир Викентьевич просто хороший человек.

– И это тоже. Думаю, он о тебе позаботился бы и безо всякой клятвы, – встала на защиту светлого целительского облика Оленька. – Мне кажется, он к твоей маме относился как к дочери, а ты для него была внучкой. Своих детей у него же нет.

– Почему?

Оленька только плечами пожала. В самом деле, вряд ли она настолько близка с Владимиром Викентьевичем, чтобы тот позволял залезать к себе в душу. А причина, по которой целитель не завел семью, наверняка была слишком личной.

– Не отвлекайтесь, мы сейчас решаем, как помочь Лизе, – сурово напомнила Строгова. – А для этого нужно сделать что?

– Что? – удивленно спросила Оленька.

– Выяснить, что она может вспомнить, а что нет, – предложил Николай.

– Именно, – поощрительно кивнула ему Анна.

И было в ее кивке нечто такое исконно женское, что я поневоле подумала, что сейчас она поощряет не столько его умственную деятельность, сколько самого Хомякова, как престижного оборотня, блестящего офицера и владельца современного автомобиля, двигающегося почти как черепаха с моторчиком, конечно, если ее поставить на ролики. Пожалуй, Оленькин брат не нуждался в сестринском пристраивании: он отлично пристроится сам при желании. Не факт, конечно, что, если он пристроится без Оленькиной помощи, это ее порадует: вон как недовольно смотрит на Анну.

Правда, сам Хомяков на поощрение не обратил ни малейшего внимания. И я его прекрасно понимала: если девушка командует еще до того, как ты пригласил ее в кино, дальше будет только хуже. Зато обратил внимание на меня, спросив, как мне нравится город. Я автоматически ответила, что видела пока очень мало, но то, что видела, мне очень нравится. И, лишь только заметив вытаращенные глаза девушек, поняла, что и спрашивал он, и отвечала я на немецком.

– Ну вот, – удовлетворенно сказал Николай, – уже можно сказать, что с немецким у Лизы хорошо.

– Особенно если учесть, что с немецким у Лизы как раз были проблемы, – заметила Оленька.

Дипломатично заметила, потому что Строгова сразу бухнула:

– Проблемы, скажешь тоже. Да она двух слов без ошибки связать не могла, а сейчас вон как бойко болтает, словно практиковалась несколько лет.

Я чуть было не ответила, что, естественно, практиковалась, потому что у нас были партнеры из Германии, но тут же сообразила, что у нас с мамой никаких партнеров быть не могло, потому что не было никакого предприятия, иначе не вставал бы вопрос, на что мне придется жить. Поэтому рот я не просто закрыла, а крепко сжала, решив подумать на досуге о всплывающих воспоминаниях, которые никак не могли принадлежать бедной сиротке-гимназистке.

– Такое бывает, – неожиданно тихо сказала Тамара. – Называется психологический зажим. Знания копились, но не использовались, потому что Лиза боялась неодобрения.

– Если бы она так отвечала, разве неодобрение было бы? – удивилась Оленька.

– У нас одобрение получить не так уж и просто, – возразила Анна.

А Николай ради разнообразия, не иначе, завел разговор на французском. Увы, в этот раз подсознание оказалось ко мне куда менее щедро: и слова подбирались с трудом, и вопросы понимались не сразу. Но главное – понимались. На этом подарки памяти закончились: по остальным предметам мои знания усиленно стремились к нулю. Разве что по географии временами удавалось попадать в точку, но в названиях стран и их столиц я совершенно неприлично плавала. Но это хоть не история, где даже нынешний год, 7409-й от Сотворения мира, мне казался неприлично огромным. Чтобы выучить все, что случилось за это время, нужно иметь голову куда больше, чем у меня, иначе все факты просто не влезут. Невольно я сказала это вслух.

– У нас же помещаются, – рассмеялась Оленька. – Значит, и у тебя поместятся.

– Главное – не лениться, – веско вставила свое слово Строгова. – Что там у нас осталось проверить?

– Магия и танцы, – бойко оттарабанила за меня Оленька. – С магией, Лиза, мы тебе не помощники. Но проверить стоит. Вот хотя бы…

Она огляделась, не иначе как в поисках чего-нибудь лишнего и нуждающегося в немедленном уничтожении.

– Я уже проверила, – испугалась я за целостность хомяковской гостиной. – Я тоже ничего не помню. Владимир Викентьевич мне помогает, но я пока только книги читаю.

– Тогда танцы, – легко согласилась Оленька. – Ты помнишь, как танцевать?

– Не знаю, не пробовала, – попыталась я отшутиться.

– Сейчас попробуешь, – пообещала Строгова. – Тамара?

Тамара послушно