– Наверное, думали, что в штабе корпуса вам придется только бумагами заниматься? Нет, брат, у нас так не принято. Воевать так воевать по-настоящему, не карандашом, а саблей. Впрочем, пером тоже не грешно владеть. У нас в таких людях нехватка большая, замучили мы этим делом начальника штаба Погребова. Так вот вы у него помощником и будете. Это, конечно, не значит, что вы засидитесь в штабе. У нас штабные работники больше на коне с саблей в руке…

– Слушаюсь, товарищ Буденный! – переборов робость, подтянулся я».

Далее Тюленев замечает: «Семен Михайлович Буденный вместе со штабом корпуса постоянно находился на самых трудных участках».

Из этого мемуарного свидетельства можно заключить, что штабная работа была Буденному не по душе. Он любил руководить непосредственно на поле боя и лучше всего чувствовал себя во время лихой кавалерийской атаки. По своей психологии Семен Михайлович на всю жизнь остался типичным полевым командиром. В то же время он был прост в обращении, не зазнавался, со всеми подчиненными держался ровно и приветливо, умел завоевать их симпатию.

Второй после Царицына звездный час Буденного настал под Воронежем осенью 1919 года, когда Вооруженные силы Юга России генерала Деникина рвались к Москве.

Свое генеральное наступление ВСЮР развернули в июне 1919 года, когда отразили попытки Красной армии отбить Донбасс, хоть и потеряв при этом часть Донской области.

25 июня добровольцы взяли столицу Советской Украины Харьков, на следующий день – Екатеринослав (нынешний Днепропетровск). Кавказская армия генерала Петра Врангеля 30 июня овладела сильно укрепленным Царицыном – важнейшим узлом обороны красных. 3 июля Деникин огласил так называемую «московскую директиву», ставящую конечной целью захват Москвы. К тому времени подчиненные ему силы насчитывали около 105 тысяч штыков и сабель, что было недостаточно для наступления на широком фронте почти в 1000 километров против превосходящего по численности противника. Деникинские войска, как и Красная армия, давно уже комплектовались путем принудительной мобилизации. Ленин проницательно заметил, что массовая мобилизация погубит Деникина, как прежде погубила Колчака. Так и получилось.

Почему же мобилизация не повредила Красной армии? Дело было в разном социальном составе вооруженных сил противоборствующих сторон. Крестьяне-середняки составляли большинство и у белых, и у красных, и одинаково часто переходили от одних к другим и обратно или дезертировали и возвращались в родные деревни. Исход войны определяло соотношение между более или менее надежными контингентами Красной армии и ее противников. И здесь явный перевес был на стороне большевиков. Они могли почти полностью полагаться на поддержку рабочих, а также сельских бедняков и безземельных батраков, составлявших более четверти всего крестьянства. Эти категории населения можно было без особого труда мобилизовать и за паек, денежное довольствие и амуницию отправить воевать в любую губернию – дома им терять все равно было нечего. Об этом хорошо говорил Ленин в апреле 1919 года в связи с мобилизацией на Восточный фронт: «Мы берем людей из голодных мест и перебрасываем их в хлебные места. Предоставив каждому право на две двадцатифунтовые продовольственные посылки в месяц и сделав их бесплатными, мы одновременно улучшим и продовольственное состояние голодающих столиц и северных губерний». Фактически это было чуть прикрытым воплощением давнего большевистского лозунга «Грабь награбленное!».

Кроме того, привлеченные интернационалистской идеологией большевиков, на их стороне сражались многие бывшие пленные: австрийцы, венгры, дезертиры из чехословацкого корпуса, а также латыши и эстонцы, родина которых была оккупирована германскими войсками. Немало было в Красной армии китайцев и корейцев, в годы Первой мировой использовавшихся для работ в прифронтовой полосе. Латышские и интернациональные части сражались упорно, поскольку в случае поражения не могли рассчитывать на снисхождение, и проявляли полную безжалостность к местному населению. У белых же стойких кадров было куда меньше: офицеры, юнкера и небольшая часть интеллигенции, готовая сражаться с большевиками либо за будущее Учредительное собрание, либо за восстановление монархии (эти две последние группы к тому же враждовали друг с другом). В целом из примерно 250 тысяч офицеров русской армии около 75 тысяч оказалось в рядах Красной армии, до 80 тысяч вообще не приняли участия в Гражданской войне, и только около 100 тысяч служили в антисоветских формированиях (включая армии Польши, Украинской Народной Республики, закавказских и балтийских государств). Что касается враждебных большевикам зажиточных крестьян и казаков, то они часто не хотели воевать за пределами своей губернии или области, чтобы не удаляться от хозяйства. Это ограничивало возможности белых армий по проведению крупномасштабных наступательных операций и быстрой переброске частей с одного участка фронта на другой.

В ходе начатого в июле 1919 года наступления армии Деникина вместо Москвы, как планировалось, двинулись на Украину, захватив ее восточную часть и Приднепровье с Киевом и Екатеринославом. В Киев 31 августа одновременно вступили части Добровольческой армии и войска «незалежной Украины» под командованием Симона Петлюры. Под давлением добровольцев украинцы вынуждены были оставить город. В результате Деникин получил нового врага в лице Петлюры и вынужден был отвлечь несколько тысяч бойцов для борьбы с армией УНР. Еще хуже была потеря времени. Только 12 сентября войска Деникина начали наступление в собственно московском направлении. К тому времени армии Колчака были уже основательно разбиты и советскому командованию не составляло труда перебросить основную массу войск с Восточного фронта на Южный против новой угрозы.

Деникину удавалось добиться успеха во многом благодаря казачьим кавалерийским корпусам. Чтобы справиться с ними, Красной армии нужна была кавалерия. 20 сентября 1919 года председатель Реввоенсовета Л. Д. Троцкий бросил лозунг «Пролетарий, на коня!». В рамках этого призыва и была сформирована Конармия, хотя сам Троцкий предпочел оставить буденновское соединение корпусом, чтобы оно могло по усмотрению командования фронта придаваться тем или иным армиям. Это объяснялось тем, что в стратегические способности Буденного и Ворошилова Лев Давыдович не верил и имел на то свои основания.

Троцкий так вспоминал о формировании красной конницы: «Труднее всего было создавать кавалерию, потому что старая кавалерия родиной своей имела степи, населенные богатыми крестьянами и казаками. Создание кавалерии было высшим достижением этого периода. В четвертую годовщину Красной армии 23 февраля 1922 г. „Правда“ в очерке гражданской войны давала такое изображение формирования красной конницы: „Мамонтов, производя сильные разрушения, занимает на время Козлов и Тамбов. 'Пролетарий, на коня! – клич т. Троцкого – в формировании конных масс был встречен с энтузиазмом, и уже 19 октября армия Буденного громит Мамонтова под Воронежем“. Кампания для создания красной конницы составляла основное содержание моей работы в течение месяцев 1919 года.

Армию, как сказано, строил рабочий, мобилизуя крестьянина. Рабочий имел перевес над крестьянином не только в своем общем уровне, но в особенности в умении обращаться с оружием, с новой техникой. Это обеспечивало рабочим в армии двойной перевес. С конницей дело обстояло иначе. Родиной конницы являлись русские степи, лучшими конниками были казаки, за ними шли степные богатые крестьяне, имевшие лошадей и знавшие лошадь. Конница была самым реакционным родом войск и дольше всего поддерживала царский режим. Формировать конницу было поэтому трудно вдвойне. Надо было приучить рабочего к коню, надо было, чтобы петроградский и московский пролетарий сели на коня сперва хотя бы в роли комиссаров или простых бойцов, чтобы они создали крепкие и надежные революционные ячейки в эскадронах и полках. Таков был смысл лозунга «Пролетарий, на коня!». Вся страна, все промышленные города покрылись плакатами с этим лозунгом. Я объезжал страну из конца в конец и давал задания насчет формирования конных эскадронов надежным большевикам, рабочим. Мой секретарь Познанский лично с большим успехом занимался формированием кавалерийских частей. Только эта работа пролетариев, севших на коня, превратила рыхлые партизанские отряды в кавалерийские действительно стройные части».