своей сути — порождения тени и мрака. Некоторых удалось даже приручить. Это был опыт, изменивший многое… Воистину бесценные знания. Например, о том, как можно передавать энергию по наследству. Первый пророк думал, что местные люди — как дети… Как же он ошибался. И когда среди его последователей произошел раскол, самые талантливые и целеустремленные из них наглядно показали наставнику, как можно подкорректировать ритуал. И что есть способы получить энергию из другой сущности даже вопреки его желанию. Думаю, он очень удивился, когда увидел первый в истории кровавый подвал, построенный учениками для своего учителя. Увы! Люди во все века не стеснялись убивать пророков…

Я напрягся. Невольно вспомнил, как в некоторых племенах индейцев сильных воинов пожирали после жертвоприношения, чтобы якобы стать такими же сильными и храбрыми. Уж не мечтает ли этот божий одуванчик схомячить нас за обе щеки?

— Мне кажется, — сказал я, буравя старика пристальным взглядом. — Вы уже поняли, что никто из нас к вам на блюдо по доброй воле не полезет.

— Что вы, — отмахнулся Бельский, перебив меня. — Помилуйте. Если бы я хотел вас… употребить, разве я стал бы возиться со всем этим? — он сделал неопределенный жест рукой, указывая на пространство вокруг. — Я просто сообщил бы о вас бывшим коллегам, мы объединили бы силы и уже к завтрашнему дню вы все, скорее всего, оказались бы в кровавом подвале. Но мне это не интересно.

Я хотел было возразить, что тут еще бабушка… то есть, Фортуна, надвое сказала, кто и где оказался бы к завтрашнему дню. Но вместо этого спросил:

— Почему?

— Потому что я умираю.

— Вы хотите, чтобы я исцелила вас? — спросила Деметра.

Старик перевел на нее взгляд. Слабо улыбнулся.

— Хорошее предложение. Заманчивое. Но, к сожалению, бесперспективное. Ведь пройдет пара дней, или пара лет — и вся эта ветхая система опять начнет выходить из строя. Насколько бы крепким вы не сделали мое здоровье, мне все равно его не хватит для своих целей…

— Так вы хотите, чтобы я не просто исцелила вас, но еще и омолодила? — живо отреагировала Деметра, нахмурившись.

Бельский умолк. Его дыхание стало прерывистым и громче обычного. Дворецкий, обеспокоенно покосившись на своего господина, потянулся к карману, но старик остановил его руку.

— Не суетитесь, — тихо проговорил он. — Не нужно. Сейчас все пройдет.

Наконец, старик совладал с собой. И заговорил снова.

— Я хочу предложить вам сделку, — хриплым, царапающим слух голосом сказал он. — Вы получите все ресурсы, которыми я владею. Связи, деньги, информацию, помощь стражей и даже мою личную энергию, если таковая потребуется. В обмен на жизнь.

— Вашу? — холодно уточнила Деметра.

Бельский поднял на нее усталый взгляд.

— Нет. Не мою.

Демка удивилась.

Я, признаться, тоже. Да и Самеди, который перед этим со скучающим видом цедил свой ром, сразу оживился.

— Больной наследник? — полюбопытствовал он.

— У меня нет наследников, — отозвался Бельский. — Идемте, я вам покажу…

Дворецкий поднялся из-за стола и взялся за коляску старика.

Мы тоже повставали следом за ним, готовые увидеть все, что нам хотели показать.

— Вы… уверены, что это необходимо сделать прямо сейчас? — почти прошептал верный слуга, наклонившись к Бельскому.

— Время сейчас играет против нас, — в голос отозвался старик. — Поэтому нет смысла тянуть. Уж лучше сразу все карты на стол. Не так ли, господа?

С этим трудно было не согласиться.

Так что они двинулись прочь из гостиной, и мы последовали за ними.

— Тебе не кажется, что это может быть какой-то очередной ловушкой? — тихо сказал мне Лёха.

— Не думаю.

— Я тоже не чувствую в его интонациях лжи, — поддержал меня барон.

Я хмуро покосился на него.

Может, я и забыл его давние проделки с Лёхой, но то, как он только что за столом сравнил меня с задницей, запомнил крепко и надолго!

Посеял, понимаешь, урожай. Теперь пожинаю.

Из столовой по длинному коридору мы добрались до потайной ниши, в которой открылся небольшой лифт.

— Вам нужно будет спуститься на минус второй этаж, — пояснил дворецкий, закатывая в кабину коляску Бельского. — Минус первый — это домовая церковь, вам нужно ниже.

— Домовая церковь? — удивленно проговорил я, когда эти двое уехали. — Странно. Не сказал бы, что старик религиозен.

— У него нет ходячих ног, но в доме есть шикарная лестница, — хмыкнул Самеди. — Люди окружают себя не только тем, чем пользуются в данный момент. Но и тем, чем пользовались когда-то. Или тем, чем, по мнению окружающим, им полагалось бы пользоваться…

Тут лифт подмигнул желтой лампочкой, и мы дружно загрузились в него.

Спустившись на минус второй этаж мы оказались в стеклянном коридоре, тускло освещенном лампадами.

Ну или почти стеклянном. Сквозь толщу мутноватого материала была видна суглинистая земля, в которой проступали очертания человеческих черепов.

Здесь было по-настоящему жутко. Что-то едва слышно шелестело и бормотало, будто мертвецы за стеклом переговаривались между собой. Приторно пахло восточными благовониями и маслами.

Бельский ждал нас возле лифта. Поймав мой офигевший взгляд, устремленный на прозрачную стену, он пояснил:

— Все мертвецы взяты со старых кладбищ. Земля привезена из Иерусалима. Стекло многослойное, с вкраплениями раздробленных артефактов Нового Света. Благовония из Индии. Не уверен, что они обладают какой-то особенной силой, но я решил — пусть будут.

— А сверху — домовая церковь, — заметил я.

— Да. И могилы одиннадцати пророков.

— Почему одиннадцати? — переспросил Лёха, у которого, видимо, уравнение не сошлось математически.

— Потому что тринадцатый еще не готов, а от первого ничего не осталось, — ответил старик.

И дворецкий повез его по коридору к черневшей впереди небольшой нише.

Деметра сделала всего несколько шагов и остановилась, зажав себе рот рукой.

Потому что смогла увидеть чуть раньше то, что я разглядел парой шагов позже.

В нише кишмя кишели тени. Их полупрозрачные тела текли, как вода, сползали по стенам и опять возвращались в нишу, где на сером камне лежала хрупкая мумия, обернутая в белое покрывало.

Ее седые волосы клоками спускались до самого пола. Сквозь тощую кожу лица проступали кости. Впалые глазницы зияли мертвенной чернотой. Тонкие коричневатые руки безжизненно протянулись вдоль тела.

Но самым худшим было то, что эта мумия дышала! Сначала я глазам своим не поверил, но ее грудь с легким намеком