Лео покачал головой:

– Нет, это невозможно.

Энджел почувствовала себя униженной. Все будет гораздо хуже, чем она представляла. Стремясь как следует прикрыться, она быстро сползла с кровати и подо брала с пола платье, натянула его и придержала руками.

Она взглянула на Лео и с трудом устояла на ногах перед лицом его явного неверия.

– Боюсь, что возможно. Я не то что ты… – Она закусила губу. – Я никогда не была ничьей любовницей.

Лео рубанул ладонью воздух, его голос звенел от гнева:

– Ты лжешь. Это какая-то очередная игра. Я уже говорил тебе, Энджел, что не играю в игры.

– Я тоже, – несчастно отозвалась она. – И верь чему хочешь, Лео, но, думаю, будет нетрудно доказать, что ты ошибаешься.

Лео просто уставился на нее, стиснув руки в кулаки. Он как будто пытался заглянуть ей в душу.

Энджел не выдержала его пронзительного взгляда. Она опустила глаза и почувствовала глупое желание извиниться, но прогнала его прочь.

– Мы не… у нас не было возможности обсудить… – Она униженно замолчала.

Тон Лео сделался ледяным:

– Могла бы сообщить мне, когда я сказал, что собираюсь сделать тебя своей любовницей.

Энджел подняла глаза, уязвленная. Господи, ей снова придется пройти через это унижение.

– Как? Как я должна была это сделать?

Лео сверлил ее гневным взглядом. Из Энджел вдруг как будто выпустили воздух. Она попятилась.

– Проклятие, Энджел, ты должна была сказать мне.

Он вдруг замер, и Энджел инстинктивно насторожилась. Лео вкрадчиво спросил:

– Ты вернулась сюда, чтобы спать со мной, после того как обсудила возможности со своим отцом? Как какая-нибудь жертвенная девственница?

Энджел пришла в ужас:

– Нет! Нет. Как ты мог такое подумать? Отца даже нет в Афинах, он улетел в Лондон.

Лео взъерошил рукой волосы, отчего те сексуально упали ему на лоб. Даже сейчас у Энджел подвело живот. Чувство пустоты и разочарования охватывало ее. Он не собирается спать с ней, взять ее невинность.

– Я пойду в свою комнату.

Спустя несколько мгновений, показавшихся Энджел вечностью, Лео кивнул и мрачно произнес:

– Думаю, это хорошая мысль.

Лео смотрел вслед уходящей Энджел, на виднеющуюся в проеме незастегнутой «молнии» изящную спину, почему-то кажущуюся странно уязвимой. Он чувствовал себя так, словно его проткнули чем-то острым.

Она девственница. Так ли это? Он чертыхнулся. Она права, это нетрудно проверить, и если он овладеет ею сейчас, а она говорит правду… он причинит ей боль.

Значит, она не была любовницей других мужчин. Это означает, что в этом отношении его мнение было ошибочным.

Какая-то тревога угнездилась в груди Лео. Он сел на край кровати и опустил голову. Как она могла оставаться девственницей до двадцати четырех лет?

Внезапно ему вспомнился предыдущий вечер, когда они были в кабинете. Он подвел ее очень близко к оргазму, и было неприятно обнаружить, насколько он утратил над собой власть в тот момент. Довести полностью одетую женщину до оргазма – женщину, которую он только что поймал на краже! В тот момент он ей не поверил, подумал, что она притворяется. Но если та реакция была искренней, это объясняет и потрясение на ее лице, и смущение…

Лео снова взглянул на дверь, за которой только что скрылась Энджел. До него вдруг с отчетливой ясностью дошло, что она говорит правду. Такую невинность невозможно изобразить.

Он разозлился. Разозлился на себя за то, что ничего не понял. Он же знаток женщин, и вот тебе пожалуйста – держал в объятиях и целовал невинную девушку и даже не заметил.

Когда Энджел остановила его, потребовалась невероятная сила воли, чтобы оторваться от ее гибкого, упругого тела. Лео едва не взорвался от одного вида ее груди, слишком красивой формы крепких холмиков, увенчанных маленькими твердыми сосками, притягивающими как магнит.

В его теле уже снова разгорался огонь. И что-то еще. Осознание, что никакой другой мужчина не познал сокровенные тайны тела Энджел. Какое-то странное бурлящее чувство распирало грудь Лео. Он подумал, что кто бы из встреченных им афинских мужчин ни желал Энджел, Лео будет уверен, что никто из них не был ее любовником… Она девственница и принадлежит ему. В его власти сделать ее только своей…

К ужасу Энджел, как только она встала под душ, горячие слезы потекли по щекам, судорожные всхлипы сотрясли тело. Она спрятала лицо в ладони. Не могла поверить, что испытывает такие чувства. Не могла поверить, что Лео, мужчина, которого она едва знает, настолько проник к ней в душу, что смог причинить такую боль, когда у нее есть все причины ненавидеть его.

Как она может хотеть, чтобы он желал ее? Почему не радуется, что одержала победу? Даже ей было видно, что на мгновение она пробила брешь в его непоколебимой самоуверенности.

Энджел выключила душ и вышла, слегка дрожа, несмотря на жару. Промокнула волосы полотенцем и завернулась в халат, который висел за дверью. Она чувствовала себя выдохшейся и подавленной. Ахилл с отвращением отверг ее, когда обнаружил, что она девственница, когда понял, что она не может доставить ему удовольствие. Но Ахилл был мальчишкой. Лео Парнассис – мужчина. Она правильно беспокоилась – теперь было совершенно ясно, что он не желает иметь дело с новичком.

У Энджел ныло сердце. Неужели ему стало так противно? Но почему тогда он остановился? Для мужчины, настолько кипящего сексуальной энергией, перестать заниматься любовью может означать лишь то, что у него нет желания быть ее первым любовником. Энджел ни на секунду не допускала мысли, что это могло быть потому, что она по-настоящему застигла его врасплох. Что за этим могли стоять благородные намерения. Позволять себе так думать было слишком опасно для ее душевного равновесия, гораздо легче считать Лео жестоким, эгоистичным.

Она не знала, что теперь будет. Возможно, Лео начнет крутить шашни на стороне, а ее представлять на публике как свою любовницу? Сердце Энджел сжалось.

То, что ни один мужчина не хочет спать с ней… что Лео не хочет спать с ней… окончательно подорвало ее уверенность в себе.

Энджел вышла из ванной и выключила свет. Из-за тусклого освещения девушка не сразу заметила, что в спальне кто-то есть. Потом услышала какой-то тихий звук и вздрогнула от неожиданности.

Чуть поодаль стоял Лео, по-прежнему в одних джинсах, верхняя пуговица расстегнута, приоткрывая соблазнительное зрелище в виде стрелки из темных волос, уходящей к… Энджел сглотнула. Это что, сон? Неужели она настолько безнадежна? Лео протянул руку:

– Иди сюда, Энджел.

Это он. На ватных ногах, пытаясь не обращать внимания на вновь забурлившую в жилах кровь, Энджел двинулась вперед. Она остановилась в паре шагов, потому что ей по-прежнему надо было защитить себя.