Я не знаю, что делать. Уже поздно, и от выпитого вина меня клонит в сон, но я решительно отказываюсь закрывать глаза здесь, в воображаемом мире. Если я их закрою, то проснусь у себя дома. И пропущу все, что могло бы произойти во сне.

Нетрудно догадаться, что у меня совсем небогатая личная жизнь: с осени 1954 года всех моих редких любовников можно пересчитать по пальцам одной руки. После того, что случилось (или, правильнее сказать, не случилось) между мной и Ларсом, я махнула рукой на романтические отношения. Я отозвала свое объявление из газеты. Отказывала друзьям, предлагавшим познакомить меня с каким-нибудь славным парнем. Если в наш магазин заглядывал симпатичный покупатель без золотого кольца на безымянном пальце, я встречала его вежливой улыбкой, помогала найти нужную книгу и без сожалений прощалась. Я говорила себе, что все это совершенно неважно. Больше никаких боевых действий на личном фронте.

Несколько раз – на вечеринке или в баре с друзьями – мне подворачивался шанс для быстрой и необременительной интрижки. И я позволяла себя соблазнить. Скажу честно: за прошедшие годы у меня была пара случайных связей. Физическое влечение и много алкоголя – ничего серьезного. Я никогда не пыталась встретиться с этими мужчинами снова. Я больше не хотела выйти замуж.

И теперь мне понятна причина.

Все эти годы я думала, что постепенно превращаюсь из мечтательной наивной молодой женщины в синий чулок. Но на самом деле эти метаморфозы были отнюдь не постепенными. Все произошло очень быстро.

Ларс не пришел на встречу, и я больше не пыталась завязать серьезные отношения. Я даже перестала об этом думать. Как будто в день нашей несостоявшейся встречи мысль о семье потеряла для меня всякий смысл.

И вот я здесь, в его постели, жду, когда он вернется.

Ларс выходит из ванной и выключает свет. На нем пижамные штаны, но нет футболки, и я вижу, что его грудь покрыта рыжевато-коричневыми волосками. Мне до зуда в пальцах хочется прикоснуться к нему.

Он забирается в кровать. Обнимает меня за плечи, жадно, глубоко целует.

– Целый день об этом мечтал, – хрипло сообщает Ларс, когда мы отрываемся друг от друга.

Звучит избито и слащаво, но, когда ненужная одежда летит в сторону, а тела сливаются воедино – легко и привычно, словно это происходит уже много лет подряд, – я неожиданно понимаю, почему меня больше не привлекали другие мужчины.

Потому что мое место – здесь.

И, конечно же, я просыпаюсь дома. Мне сложно бороться с подступившей грустью. В первый раз с тех пор, как начались эти сны, мне становится одиноко в собственной кровати, в родной квартире.

Отвратительное и нелепое чувство, что тут скажешь. Я отбрасываю одеяло и поднимаюсь с постели.

– Может, сегодня этот сон приснился мне в последний раз, – говорю я Аслану. Он идет за мной на кухню и трется об ноги, выпрашивая еду. Наливаю в блюдце молока, варю кофе и с глубоким вздохом заставляю себя заново погрузиться в реальный мир.

День вновь проходит тихо и незаметно, не принося большой выручки, и в пять часов мы с Фридой закрываем магазин. Пока мы возимся с замками, из двери, ведущей в квартиру на втором этаже, показывается Брэдли. Он останавливается на пороге, застегивает потрепанный бежевый кардиган с заплатками на рукавах. Его улыбка светится дружелюбием, но мы с Фридой настороженно переглядываемся.

Брэдли – владелец этого дома. Все здание принадлежит ему: сам он живет наверху, а вторую квартиру и помещения внизу сдает в аренду, нам и небольшой адвокатской конторке по соседству. Брэдли пожилой вдовец, и иногда к нему в гости приходят внуки. Ребята заглядывают в наш магазин, листают книжки в детском отделе, а мы с Фридой частенько разрешаем им взять что-нибудь просто так. Брэдли хороший хозяин и порядочный человек. Нам не хочется подводить его, но мы сейчас совсем на мели. Не знаю, наскребем ли мы денег на арендную плату в октябре – платить уже через десять дней.

– Хорошего вам вечера, красавицы! – говорит Брэдли. – Радуйтесь теплу, пока погода не испортилась. Зима наступит совсем скоро, оглянуться не успеете.

Он долго и пристально смотрит на нас, и я не могу понять, что кроется за этим взглядом. К горлу неожиданно подступает паника. Может, он все знает? Наверняка ведь знает, из его окна наш магазин видно как на ладони. Должно быть, он видит всех, кто к нам приходит. Вернее – не приходит.

Что бы ни значил его взгляд, мы с Фридой киваем.

– И вам хорошего вечера, Брэдли, – говорит Фрида. Мы разворачиваемся и уходим по Перл-стрит.

Идем молча. Я не хочу обсуждать наши неурядицы – магазин, плату за аренду, – и, кажется, Фрида тоже не хочет. Спустя пару минут она начинает насвистывать какую-то мелодию. Похоже на песню «Soldier Boy» группы «The Shirelles», но тут уж не угадаешь – Фрида сильно фальшивит.

На углу Джевелл-стрит мы останавливаемся, чтобы попрощаться.

– Хорошего вечера, – говорю я.

– Тебе тоже.

Она роется в сумке в поисках сигарет и зажигалки.

– Чем займешься?

Отвожу глаза и бормочу:

– Да так, ничем. А ты?

Она пожимает плечами и прикуривает:

– Все как обычно, почитаю на ночь книжку и лягу спать пораньше, как заправская старая дева.

Улыбаюсь и обнимаю ее. Она в ответ обхватывает меня одной рукой, отводя сигарету в сторону.

– Ну, тогда приятного тебе чтения. Завтра увидимся.

Я иду по Джевелл-стрит мимо своего дома. Оглядываюсь назад, чтобы убедиться, что Фрида уже ушла и не смотрит мне вслед. Прохожу еще несколько кварталов до Даунинг-стрит и сворачиваю направо к Эванс-авеню. Перехожу дорогу и сажусь в автобус.

На Университетском бульваре пересаживаюсь на другой автобус, идущий к южной окраине города. Не знаю, где у него конечная остановка, в реальном мире я никогда не бывала в этой части города. Только слышала краем уха об активной застройке здешних земель. Ничего интересного тут нет: огромные новые дома, огромные новые школы и церкви.

Автобус доезжает до Йель-авеню. «Конечная остановка!» – кричит водитель; кроме меня, в салоне никого не осталось. Выхожу и провожаю автобус взглядом: он разворачивается на пустой парковке и отправляется обратно, на север по Университетскому бульвару. Сначала я иду на юг, а через несколько кварталов сворачиваю на Дартмут-стрит. Судя по кованому железному указателю, я оказалась в районе Сазерн-Хиллз. Прохожу мимо начальной школы – приземистое одноэтажное здание на левой стороне улицы. Совершенно новое, как и все дома в этой округе.

Сворачиваю на Спрингфилд-стрит. Здесь все как во сне: на одних участках стоят новые невысокие особнячки, на других стройка еще в самом разгаре. Я не помню, какие участки во сне были застроены, а какие пустовали – не разглядела ничего в темноте. Но я определенно узнаю эту улицу.