— Где она?! — громыхнул Ратекрель, неожиданно вставая, и стукнул по столу кулаком. — Где вы ее прячете? Она не могла выбраться из поместья без магической помощи — мы оба это знаем! — Он так и остался стоять, в праведном гневе глядя в созданную им магическую конструкцию. Но ответ Майена оказался для Ратекреля полнейшей неожиданностью.

— Мой лорд, — натянуто произнес Майен, — у меня нет дочери того возраста, который любой здравомыслящий мужчина мог бы посчитать брачным. У меня всего три ребенка: два мальчика, тринадцати и шести лет от роду, и десятилетняя дочь. Кеван, Шандар и Йиссандра.

Ратекрель застыл. Его кулак завис над столом. Лорд осознал, что ему действительно и в голову не пришло проверить, сколько лет лже-Йиссандре. Он только убедился, что у лорда Майена действительно есть дочь с таким именем и на том успокоился. Он не желал предавать широкой огласке тот факт, что его считают нежелательным, мягко говоря, кандидатом в супруги — настолько нежелательным, что он вынужден присматривать себе пару среди своих вассалов. Ратекрель продолжал надеяться, что кто-нибудь все-таки предложит ему брачный союз, и у него останется возможность сделать вид, что он якобы снисходит до предложенной женщины. Когда лже-Йиссандра появилась у его дверей, Ратекрель решил, что его молитвы услышаны. Он был так занят, стараясь произвести впечатление на девушку, что у него не оставалось ни времени, ни сил на что-либо другое. Верительные грамоты Алары были безукоризненны, а доставленное ею послание — вполне правдоподобным. Они и не могли быть иными — ведь Алара похитила их в очень хорошем месте.

— Смею предположить, мой лорд, — с некоторым самодовольством и высокомерием продолжал Майен, — что вы стали жертвой чрезвычайно скверной шутки. Я бы на вашем месте радовался, что эта шуточка не зашла слишком далеко и не закончилась законным браком. Я…

Но это было уже чересчур для Ратекреля.

— Шуточка?! Так это, значит, ваши представления о шутках?! — взорвался Ратекрель. Он отшатнулся и одним ударом молнии уничтожил телесон вместе со столом.

Слуги так и прыснули по углам, стараясь увернуться от града обломков. Хотя драконице нелегко было читать мысли эльфа, сейчас гнев превратил их в открытую книгу, и мысли эти были именно такими, как хотелось Аларе. Неудачно выбранное слово — «шутка» — вызвало такие предположения и такую реакцию, на которые лорд Майен ну никак не рассчитывал.

Затруднения, возникшие у лорда Ратекреля, могли бы оказаться полезны многим, и прежде всего — лорду Майену. Кроме того, лорд Майен мог утверждать, что он тоже стал жертвой неизвестной шутницы, поскольку та злокозненно и незаконно прикрывалась именем его дочери.

Но в последний раз, когда с Ратекрелем — и отчасти с другим лордом — была сыграна такая же двусмысленная шутка, виновником оказался тот же самый эльф, который заявлял, что тоже пострадал от нее…

Следовательно, по логике Ратекреля, Майен был виновен.

А поскольку он был виновен, он заслуживал наказания. Лорд Майен пожалеет о своей дурацкой «шуточке». Он заплатит за это. Он даже не догадывается, как дорого за это заплатит!

Просто поразительно, какой эффект может произвести одно-единственное неудачно подобранное слово. Но оно оказалось той самой искрой, которая упала на сухой трут — неуравновешенный характер Ратекреля — и вызвала взрыв.

Лорд резко развернулся. Людей он заметил лишь тогда, когда самый младший из них отпрянул, забился в угол и тихонько заплакал.

— Вон отсюда!!! — рявкнул лорд. Лицо его было белым от гнева, а зрачки превратились в два черных провала, окаймленных изумрудом.

Рабы радостно повиновались и бросились к двери. Алара последовала их примеру. Выскользнув в коридор, она услышала грохот, а затем чудовищный треск. Казалось, будто огромная каменная глыба пропорола пол и теперь носится по комнате.

Впрочем, Алара не стала задерживаться и проверять, соответствует ли это предположение действительности.

Но пока что она не могла покинуть поместье. Ее сила и способности тоже имели свои пределы, и Алара их достигла. Границы поместья все еще были ограждены магией, и у всех выходов стояла охрана. Драконица могла пройти через магическую преграду, но ей еще нужно было кое-что сделать здесь, в поместье. Ей не очень-то хотелось превращаться во что-нибудь размером.., ну, с домашнюю кошку. Ей и так уже пришлось здорово ужаться, чтобы пребывать в человеческом облике. Алара собиралась покинуть поместье на крыльях, но не в своем обычном виде, а в обличье гигантского коршуна. Эта птица размахом крыльев уступала только ледяному орлу и весила примерно столько же, сколько и средний человек. Кроме того, появление гигантского коршуна считалось исключительно дурным знаком. Эта новость непременно достигнет заостренных ушей Ратекреля и окончательно уверит многих людей и эльфов, что Ратекреля покинула удача.

Поскольку Аларе все равно нужно было дождаться, пока появится возможность пробраться на крышу, драконица решила добавить еще одно звено к длинной цепи шуточек, которые время от времени разыгрывали молодые драконы…

К Пророчеству о Проклятии эльфов.

Алара обнаружила в углу кухни груду мешков, сложила их все в один и понесла в погреб.

Некоторое время назад драконица обнаружила, что, если делать вид, будто она находится здесь на законных основаниях, выполняя чей-то приказ, люди обычно не обращают на нее никакого внимания. Ей нужно было только не попадаться на глаза эльфам-надзирателям, которые сразу же притягивали к ответу любого, чье поведение или облик казались им странными. На этот раз все вышло точно так же: Алара пронесла битком набитый мешок мимо повара и кухонного надзирателя — к счастью, это был человек, — и вошла в погреб. Ее никто так и не окликнул.

Слуги не так уж часто спускались сюда. Лестница, как и большая часть заполненных продуктами отделений, была хорошо освещена. Алара заспешила вниз по лестнице. В лицо ей ударил холодный, сырой воздух, наполненный запахами лука, чеснока, колбас и овощей.

Алара некоторое время подождала, дабы убедиться, что она и вправду одна здесь, потом снова сменила облик. На этот раз она превратилась в человеческую старуху, которая со стороны казалась слепой. На самом-то деле драконица превосходно видела даже через бельма, но ни один посторонний наблюдатель об этом бы не догадался. Алара закуталась в джутовый мешок, чтобы спрятать бело-серебряную тунику, уселась на лестнице — так, чтобы находиться в тени, — и принялась поджидать следующего слугу, которого за чем-нибудь отправят в погреб.

Следующим посетителем подвала оказалась наилучшая жертва, которую Алара только могла пожелать. Это была молодая женщина, несшая такую груду коробок, что она не видела дороги, и ей приходилось, прежде чем шагнуть вниз, нащупывать каждую ступеньку босой ногой. Алара подождала, пока девушка спустится до самого низа, а потом произнесла скрипучим голосом:

— Ты пришла сюда, чтобы услышать Слово, дитя? Девушка взвизгнула от испуга и подскочила. Коробки разлетелись в разные стороны. Рабыня прижалась спиной к стене. Глаза у нее округлились от страха и удивления, а спутавшиеся волосы упали на лицо, мешая смотреть. Алара тем временем продолжала видеть, словно изваяние, и смотреть перед собой белесыми глазами.