мне рукопись. Крепко целую тебя, дорогая подруга. Думаю о тебе.

Я попыталась перезвонить ей, но снова в трубке звучал лишь автоответчик.

Ночь опустилась на землю, Шанти не отводил взгляда от гор, превратившихся в едва различимую темную массу. В конце концов он отвернулся от них и подвинул стул обратно к столу. Потом ласково заговорил со мной:

– Я не хотел тебя обидеть. Пойми, я не осуждаю тебя, я хочу понять, что для тебя в жизни важнее всего.

– Не будем больше об этом, – недовольно отозвалась я.

Он не стал настаивать и сделал Тиму знак отнести мои вещи в комнату слева. Затем протянул мне меню и предложил принять горячий душ, пока будут готовить ужин.

– Мне что-то не хочется есть, я слишком устала, пойду спать.

– Завтра у нас сложный день. Надо набраться сил, иначе не выдержишь. Я сам выберу для тебя блюда.

У меня не было желания спорить с Шанти – он, конечно же, как всегда, был прав. Это меня страшно раздражало.

Тим взвалил мою сумку себе на плечо и предложил проводить меня в предназначенные мне «апартаменты». Я поднялась по лестнице вслед за ним. Ему прямо не терпелось показать мне комнату, он буквально подпрыгивал от радости, как ребенок. На примитивном английском он расхваливал мне ее удобства.

– Тебе понравится. Хозяйка выбрала лучшую комнату! – сказал он и добавил: – С электричеством!

Он открыл дверь и нажал кнопку выключателя. Вспыхнула и замерцала лампочка – так называемый свет. Вот он, мой «императорский люкс»: комната в пять квадратных метров, две фанерные доски в качестве перегородки, отделяющей мою комнату от соседнего номера, два голых поролоновых матраса, видимо, в качестве кровати и какая-то тряпка на окне вместо занавески.

– Что это? – пробормотала я сквозь зубы.

– Ну, что скажешь? Отлично, да?

– Ой, да просто не то слово! А душ где? Под кроватью?

Тим расхохотался.

– Нет, конечно. В конце коридора. Я покажу тебе, как он работает.

Он протянул мне ключ от этой пещеры Али-Бабы.

– А туалет наверняка тоже рядом с душем в конце коридора?

– Да-да! Там, где написано WC!

Он буквально булькал от восторга, когда повел меня, подавленную и молчаливую, в конец коридора показывать туалет и душ. А я-то надеялась, что отель в Катманду – это самое страшное, что мне придется здесь пережить… Душем назывался садовый шланг, подвешенный в антисанитарной кабинке. Что касается туалета, то в него войти можно было, только задержав дыхание. Я с тоской взирала на все это убожество, а Тим рядом со мной продолжал расхваливать невероятные удобства и бесконечно восхищаться:

– Обязательно помойся горячей водой, она у нас не всегда бывает.

В конце концов он спросил, нужно ли мне что-нибудь еще. Мне захотелось крикнуть, что мне нужна обратно моя жизнь, но я решила все-таки не портить Тиму настроение, через силу улыбнулась и поблагодарила за помощь.

Как только он ушел, я вытащила из чемодана спальный мешок и кое-какие вещи, которые могли пригодиться ночью. Потом решилась все-таки принять душ. В одном Тим был прав: нужно пользоваться хоть какими-то удобствами, пока они есть!

Несмотря на жуткий дискомфорт и грязь, горячая вода согрела и успокоила меня, уменьшила мышечные боли. Я быстро оделась, чтобы не замерзнуть, и спустилась в сад.

Прохладная ночь вступила в свои права, тепло ушло за горизонт вместе с солнцем. Закутавшись в толстый пуховик, я наблюдала с лестницы, как уютно мерцают свечи на столиках, каждая из них создавала небольшое интимное пространство. Шанти сидел на том же месте, потягивая пиво и глядя в небо.

Не сводя глаз с Млечного Пути, он предложил мне что-нибудь выпить, чтобы согреться. Я согласилась на чашку имбирного чая, и он пошел на кухню сделать заказ. Я села за столик и устремила взгляд во Вселенную, и тут небо пронзила падающая звезда. Шанти вернулся с подносом, который держал одной рукой, как заправский официант. Он протянул мне дымящийся напиток, потом поставил на стол две кофейные чашки и пустую стеклянную банку. На несколько мгновений мужчина исчез в глубине сада, а затем вернулся с сумкой и положил ее рядом со стулом. После этого Шанти положил в банку три больших булыжника.

– Маэль, банка сейчас полная?

Я удивленно взглянула на него, не понимая, о чем он говорит. Тогда он достал из сумки горсть мелкого гравия и аккуратно насыпал его в банку. Когда Шанти встряхнул сосуд, маленькие камешки заполнили щели между булыжниками. Он снова спросил, полная ли теперь банка. Я внимательно следила за тем, что он делал, но не знала, что ему ответить. Тогда проводник схватил сумку и высыпал в банку все ее содержимое. Там оказалось полно песка. Я улыбнулась.

– Теперь похоже, что банка полная.

Шанти смахнул песок со стола.

– Представь, что банка – это твоя жизнь. А три больших камня – самое главное, то, без чего нельзя стать счастливой. Гравий – это те явления жизни, которые имеют для тебя второстепенное значение.

Я с удивлением смотрела на него.

– А теперь представь, что песок – это все остальное: суета, всякие мелочи, которые, конечно, важны, но на самом деле являются только дополнением к существенному, основному.

– Я не понимаю: куда ты клонишь?

– Если бы я наполнил банку песком, ни для гальки, ни для булыжников места бы не осталось. Так же устроена и твоя жизнь: если посвящаешь все свое время мелочам, второстепенным вещам, то для главного в ней не остается места, ты не следуешь по своему пути. Ты живешь не по-настоящему, цепляешься за преходящее и поверхностное и потом еще удивляешься, почему ты несчастна.

Я захлопала в ладоши и улыбнулась. Великолепное представление!

– Теперь ты должна решить, что для тебя главное в жизни. Что считать булыжником, самым необходимым, без чего нельзя обойтись, чем нельзя пожертвовать, к чему ты стремишься?

– Не знаю. Сейчас я очень устала…

– Подумай! – сурово приказал Шанти.

Я обхватила голову руками и задумалась, уставившись в землю. Я знала, к чему стремится мое сердце, но я столько страдала из-за этого. Разве могу я считать это главным в жизни! Эти воспоминания оказались для меня слишком болезненными, все стало расплываться перед глазами. Я подперла ладонями подбородок, слезы бежали по щекам.

– Конечно, мне бы хотелось просыпаться каждое утро в чьих-то объятиях, – с грустью призналась я. – Хотелось бы проводить больше времени с друзьями и с семьей, сказать им, как я их всех люблю. Смеяться над пустяками, проживать счастливые мгновения, путешествовать…

Всего этого не было в моей жизни,