создавалось «люксембургианство». Когда Коммунистический Интернационал был почти полностью унифицирован и никто больше не осмеливался протестовать, был нанесён удар по «утопической и полуменьшевистской схеме» Розы Люксембург.

В остальном сталинисты прилагали столько же усилий лишь в борьбе против антагониста Сталина Троцкого, удостоенного своего «изма» – троцкизм, который, правда, приверженцы Троцкого позже истолковали положительно и объявили своим знаменем. Если троцкизм считался исчадием ада и ярлык «троцкист» с середины 30-х годов почти автоматически вел в Советском Союзе к гибели, то люксембургианство характеризовалось как «полуменьшевистское», и только специалисты могли без проблем дешифровать это определение. Перевести его можно как «мягкий троцкизм». Речь шла о разрушении авторитета Розы Люксембург и о недопущении того, чтобы в сфере влияния Сталина кто-либо снова безопасно для себя сослался на её требования демократии и свободы.

Напротив, «телу» Розы Люксембург сталинисты вполне нашли применение, ибо, в отличие от ещё не убитого Троцкого революционерка Роза Люксембург, «очищенная» от своего дела, была полезна сталинистам в качестве немой иконы. Это шизофреническое состояние поддерживалось в Восточном блоке, даже при его закате, до 1989 года. В ГДР фальсификаторы дела Розы Люксембург становились год за годом во второе воскресенье января на отапливаемую трибуну и устраивали праздник. Перед кулисой, которую они специально для этого приказали построить в 1951 г., надлежало пройти десяткам тысяч берлинцев – далеко от могил Розы Люксембург и Карл Либкнехта.

С 1990 г. тихая память о Розе Люксембург и Карле Либкнехте снова сопровождается во второе воскресенье января скрбью о двух жертвах белого террора, и у многих, прибывших на эти церемонию из мест ближних и дальних, примешивается к ней печаль о поражении левых в XX столетии.

В городе, который был между 1948 и 1989 гг. разделён, где в 1919 г. совершилось её убийство, Розе Люксембург поставлено больше памятников, чем кому-либо ещё – правда, до сих пор не на площади, носящей её имя, на Роза-Люксембург-плац, где с 1914 г. стоит театр «Фольксбюне».

Первой попытке установить там памятник руководство СЕПГ воспрепятствовало в 1951 г. Только в 2006 г. на площади был установлен «знак памяти» Розе Люксембург. Её не хотели – несомненно, считаясь с её самоосознанием – ставить на цоколь, зная, конечно, что там фигура помешает меньше всего. Вместо этого в землю были вмонтированны сто её фраз, составленные из металлических букв. Слава Богу, инициаторам и создателям этого памятника никогда не придётся узнать, не разразилась бы Роза Люксембург смехом, которого так боялись, увидев свои высказывания отлитыми в бронзе для вечности. Сам жест не следует, однако, подвергать публичному шельмованию.

Что ещё останется от этой Розы Люксембург, родившейся в польском Замостье, погребённой в берлинском Тиргартене, об имени которой и истории её смерти знают столь многие, в остальном же о ней известны большей частью только легенды? Ограничимся здесь несколькими тезисами.

Идея, которая становится сегодня всё важнее, даже если она и почти отпугивает своей кажущейся банальностью – это понимание Розой Люксембург движения. С её мыслью о восприятии класса как движения, а не как состояния, она «сдала на хранение» ключ для будущего сопротивления. Сегодня, когда обычные классовые отношения всё более разрушаются и заменяются новыми линиями фронта, идея совместного дела как предпосылки освобождения предстаёт в изменившемся свете. Это, кстати, имеет силу и применительно к идее эмансипации, понимаемой как освобождение от недееспособности по собственной вине, как понимал ее философ эпохи Просвещения Иммануил Кант.

Если хотя бы время от времени и зачаточном виде нечто вроде «класса» и функционировало благодаря пролетарской среде, то сегодня общие культурные и жизненные ситуации стали исключением. Общность и тем самым действенное сопротивление могут быть созданы, если это вообще возможно, только посредством действия, дела, движения. Роза Люксембург – великий инициатор такого подхода, и в этом качестве её ещё предстоит полностью раскрыть.

Общественность, гласность были для Розы Люксембург первым условием всякой демократии. То, что она считала достоянием общественности, она почти со священной яростью вытаскивала из тьмы на свет. Средством для Розы Люксембург была полемика, за которую её одни любили, другие ненавидели. Сегодня, когда стало обычным делом до изнеможения заполнять общество псевдоинформацией и скрывать реальные факты за «дымовой завесой», следует заново научиться полемике как лекарству от гордо лелеемого приспособленчества.

Кстати, своё кредо Роза Люксембург нашла у Фердинанда Лассаля, предшественника социал-демократии. Она вновь и вновь охотно цитировала его к огорчению своих противников, «политиков-реалистов» и мастеров компромисса, которые в конечном счёте полагают, что и левая политика может быть только испорчена «чернью», почему и следует практиковать ее «серьёзную часть» за кулисами: «Самое революционное дело заключается в том, чтобы всегда громко говорить то, что есть». Таким образом можно, конечно, обрести много могущественных врагов, и лишь редко – мужественных друзей.

В такое время, как наше, когда под знаменем «индивидуализации» общество раздробляется на беззащитные отдельные личности без индивидуальности и личностных характеристик, неспособные к сотрудничеству и сопротивлению, у Розы Люксембург можно поучиться индивидуализму. Она ведь была великой индивидуалистской, иной раз до экзальтации, но точно знала, что индивидуализм без сотрудничества ведёт к бесплодию и бездействию. И того, и другого она боялась хуже смерти.

Не менее актуальна критика Розы Люксембург в адрес бюрократий и организаций. Сегодня, в век великих и самодостаточных бюрократий, пугающе актуально мнение Розы Люксембург, согласно которому организации превращаются в лишние оболочки, если они действуют главным образом движимые самоцелью. Они душат любое движение, любую жизнь и заменяют их имитацией жизни. Это же – конец любого освободительного намерения, ибо в таком случае организации идут на пользу лишь тем, кто ими пользуется. Дело обстояло так не только в условиях сталинизма.

Last not least[19] от Розы Люксембург остаётся и в мировой литературе искрящийся дух, который в её сочинениях и письмах всегда искал противоречий и который современные левые чувствуют лишь в очень малой мере.

Роза Люксембург установила в политике и частной жизни, в теории и практике уровень, который с того времени достигался крайне редко, если это вообще удавалось. Ошельмованная и оклеветанная, она ещё и сегодня для многих приемлема – и полезна – только в качестве немой иконы. Тем самым эта маленькая великая женщина остаётся вызовом, и более того, она воодушевляет.

Берлин, 17 февраля 2006 г.

Роза Люксембург и проблемы основания Коминтерна

Я.С. Драбкин

историк-германист, Москва

Выступление в Берлине на конференции, посвященной Розе Люксембург, 16–17 января 2009 г.

I. Несколько замечаний в качестве предыстории.

С самого начала деятельности Розы Люксембург как социал-демократки Социалистический Интернационал был для нее важной ареной