(По-моему, все уже предельно устали, и можно перейти к доступному стилю изложения, прошу великодушно меня простить, не сумел удержаться на высоте стиля, мною же опрометчиво избранного.)

Так вот, взглянув на Таю, я понял сразу, что даже встань я на уши (а желания такого не имелось вовсе), она не полюбит меня, как Эвридика Орфея, а Суламифь — царя Соломона, из чего следует, что возни о нею будет много, а её откровенность встанет чрезмерно дорого, если я изберу традиционные пути общения.

Поэтому я слегка прикинулся любопытным из органов, зная, что дамы указанной профессии ссориться в казенных домах не любят, и на конфликт с сотрудником, будь он даже инкогнито, без особенной нужды не пойдут. Так оно и случилось.

На второй вечер знакомства (ночь была дана на размышление) я оказался счастливым обладателем всей информации, которой Тая располагала.

А именно: кратким жизнеописанием Веры Согдеевой до пропажи, всеми координатами, включая адрес и телефон мамы, нелестной характеристикой Вериного мужа, также телефонами и краткими описаниями двух ближайших подруг искомой Веры.

По вполне понятным причинам у меня не возникло желания заниматься личностью Кати Малышевой, и я решил сосредоточить внимание на второй упомянутой девице, тем более что по счастливому стечению обстоятельств она оказалась сослуживицей пропавшей Веры.

Во времена своей беззаботной юности эта троица граций: Вера, Тая и Марина произрастала и цвела под сенью заведения, славного многочисленными иностранными языками.

Вступив во владение своими сокровищами (я имею в виду информацию, собранную для меня заботливыми, хотя и не безгрешными руками милой Таи), любуясь ими и перебирая, я неожиданно обнаружил некое упущение совершенное многомудрой моей заказчицей. В своих трудах на ниве расследования она совершенно игнорировала место трудовой деятельности пропавшей подруги.

Мой личный опыт по части клерковской службы весьма невелик, ибо терпение вышестоящих товарищей истощалось достаточно быстро, тем не менее памятны изощренные формальности и процедуры, обставляющие пребывание личности на казенной службе.

Вряд ли кто-либо из состоящих в штате любого учреждения может себе позволить отсутствовать более 1–2 дней, не объясняя причины, тут же придет в движение неумолимая машина учета человеко-дней.

Не может такого случиться, сказал я себе, что Вера Согдева без предупреждения бросила ходить на службу, а там никто не заинтересовался и мер не принял.

Ещё муж мог теряться в догадках и ощупывать свою бедную голову на предмет появления рогов, а славный сектор учета и контроля должен был забить тревогу в телефонные колокола вплоть до заявления в милицию о непредвиденном исчезновении одной из опекаемых сотрудниц.

Меня, во всяком случае, они доставали буквально из-под земли и радостно требовали либо оправдательных документов, либо публичного покаяния. Ввиду моего упорного нежелания удовлетворить ни одно из требований, мои конторские службы оказывались крайне непродолжительными.

Исходя из вышеизложенных причин, я живо заинтересовался тем, что думает по этому поводу Верочкина сослуживица и, что гораздо важнее — приятельница.

Мариночку Головинскую легче было разыскать, чем расколоть. Девушкой она оказалась очень чистенькой, подтянутой и, судя по всем признакам, крайне добропорядочной во всех отношениях. Краткая характеристика, данная Таей, моих наблюдений не опровергала.

Хоть одета Мариночка была совсем по-другому в момент нашей достопамятной встречи, но стоит перед моим внутренним взором до сих пор в беленькой блузке с кружевами, (идеально отстиранной и выглаженной) и в строгой черной юбке, такой уж сложился образ. И темненькая головка, гладко причесанная, волосок к волоску. В молодые годы мне чрезвычайно нравилось толкать подобных чистеньких девушек на пагубный путь разврата, там-то, поверьте, они показывали класс!

Однако, как я понял, в юности Марины богатые возможности остались нереализованными, и теперь ей открывались лишь два четких и параллельных пути в будущее. Либо скучный и пристойный поздний брак с первым более или менее достойным претендентом, либо печальное бесконечное стародевичество. Жаль, что мне не двадцать пять! Однако, вернемся к нашим баранам.

Вопреки всяческим являвшимся соблазнам (об этом как-нибудь после), деньги я решил отработать честно, поэтому сначала звонил Марине домой, далее, мало чего добившись в разговоре, явился в присутственное место, чем сильно смутил девушку, хотя и постарался по случаю визита выглядеть презентабельно.

Уловив в её прекрасных серых глазах некое тайное знание, касательно интересующего предмета, а также приняв во внимание замешательство и неточные, уклончивые ответы, я понял, что след мною найден. Пришлось пустить в ход свои несколько потрепанные чары, на ходу придумать надлежащую историю, лишь тогда Мариночка согласилась на рандеву в ближнем кафетерии после работы.

Однако тем вечером не случилось. Явившись в назначенный час к дверям храма науки, я узнал, что нашему свиданию не суждено состояться из-за внеочередного собрания трудового коллектива, обещавшего затянуться до неопределенного времени.

Увы, ждать моего обаятельного информатора я был не в состоянии, поскольку неуклонное течение времени влекло меня в места проживания, где мне предстояло заступить на охрану вверенного объекта, предварительно накормив моих четвероногих сотрудников псовой породы.

Чувство долга, а также сострадание к братьям и сестрам меньшим в количестве четырех голов пересилило желание дождаться Марину, насладиться ее обществом и проникнуть в чужую тайну.

Мучимый сожалением, я отбыл на вокзал, условившись перенести свидание на следующий день.

У меня не хватило духу представиться Марине в качестве казённого соглядатая, поэтому туманно рекомендовался ей, как отдаленный родич Веры Согдеевой, обеспокоенный странным происшествием с троюродной кузиной. Так себе легенда, надо признаться прямо.

Оставалось надеяться, что остатки былого мужского очарования хоть как-то снивелируют неуклюжесть доморощенных выдумок.

Необходимо добавить, впоследствии это окажется важным, что моя первая встреча о Мариной под сенью служебных пальм состоялась в пятницу, посему второе рандеву было отложено на субботу.

Находясь во власти очарования девушки Марины, я в свою очередь совершил серьезное упущение. А именно, не проинформировал моего прелестного друга Катю Малышеву о предстоящем свидании о Мариной.

Мысль о том, что Катя может ждать моего звонка, более того, уверенность, что позвонить ей необходимо, раз у меня имеется толика информации, не говоря о смутном предчувствии, что дальнейшее знание сможет рассеять её печали. Короче, вспомнил, что заказчице следует позвонить… Ну, словом, мысль сия посетила уже на месте, во время кормления зверей, а городскими телефонами ни охраняемый объект, ни мое скромное жилище отнюдь не располагали в те времена, да и сейчас ситуация не изменилась.

Поэтому я решился оставить бедняжку Катю в неизвестности до утра, когда, прибыв на столичный вокзал для последующего свидания о Мариной, я смогу воспользоваться услугами любого телефона-автомата, в последнее время почему-то именуемого таксофоном. (Марина обещала ждать меня в заранее условленном месте в 11.30 утра.)