ее последователей. В этом отношении первенство принадлежит школе ханифитов, потом шафиитов, ханбелитов и маликитов; эти четыре школы ныне составляют главные секты суннитские. Школы же савридов и забуридов скоро исчезли, соединившись с другими, так что в VIII столетии хиджры очень немного осталось из их последователей121. Хотя, по решению этих богословов, правоверным толком должна быть признана суннитская вера, хотя учение алиидов при Аббасидах не было признано равноправною с нею, все-таки алииды спокойнее, чем прежде, могли существовать теперь, не только в самых отдаленных провинциях арабских владений, но даже и в Сирии, где находилась столица Аббасидов. Теперь они перестали враждовать против халифов из династии Аббасидов с такой силой, с какой враждовали против дома Оммейи, потому что Аббасиды, хотя на мнимом основании, большинством из их подданных признавались за потомков Али. За то они посвятили все свои силы на распространение своих идей между магометанами и, имея в своей среде не менее ученых людей, чем и сунниты, не боялись теперь вступать даже в открытые, публичные состязания с ними о вере в присутствии самих аббасидских халифов, в которых (состязаниях) они нередко одерживали верх над своими врагами, если верить их показаниям. В этом отношении особенно замечательно сочинение одного шиитского ученого, шейха Абу-ль-Фида под заглавием «Хуссуни». Здесь главным действующим лицом представляется женщина, последовательница алиидского учения, по имени которой и названо самое сочинение. Она ведет богословский спор с самым знаменитым в свое время суннитским богословом Ибрагимом Низами, в присутствии халифа Гаруна ар-Рашида и побеждает его122. Не имея, однако, права открыто проповедовать своего учения, алииды, при своей ревностной деятельности, все-таки успели тайным образом распространить его в царствование Аббасидов по всем их владениям, и в особенности по Аравии, Египту и Персии. Эту последнюю едва ли не всю можно считать тайной последовательницей Али в период Аббасидов. Но в таком положении находилось дело алиидов, пока Аббасиды были могущественны. Когда же их династия стала приходить в упадок, тогда у алиидов явились другие стремления. Всегда и прежде сознававшие в душе ложность основания, по которому Аббасиды считали себя потомками Али, они задумали теперь основать свое собственное владение в каких-нибудь распадавшихся провинциях арабского государства. И действительно, одному из приверженцев их учения, имаму Абу-Обейдуллаху, удалось основать самостоятельное государство в Египте, утвердиться самому на престоле и тем положить начало династии Фатимидов – потомков Али от Фатимы. Во все время правления этой династии (с 908 по 1171 г.) в Египте господствующим учением было учение алиидов. После же этого, со времени султана Саладина, суннитская вера опять утвердилась в Египте123.

Почти одновременно с утверждением Фатимидов в Египте, в Персии основала также самостоятельное государство под своим управлением династия Буидов. Только она вела свой род не от Али, а от древней персидской династии Хосроев и существовала меньше, чем Фатимиды в Египте, именно с 932 по 1056 г.124

После падения династии Фатимидов, алииды долго не утверждали никого из потомков Али на халифском престоле ни в одной стране; и в Персии, где их учение было особенно сильно, за Буидами следовало несколько других династий, не стоящих в родстве с Али, пока, наконец, в 1499 г. не взошел на персидский престол один простой дервиш, Исмаил-суфий, или Исмаил-шах, сын шейха Хайдара, ведущий свой род от Али чрез его второго сына Хусейна. Он положил начало династии суфийской, или кайдарской, которая царствовала в Персии до 1736 г., когда Надир-шах основал новую династию125. Исмаил-суфий замечателен тем, что признал господствующей религией в Персии учение алиидов. С этих пор последнее вступает в открытую и ожесточенную борьбу с суннитской верой, которая утверждается по преимуществу в Бухаре, Сирии, Аравии, Египте, Турции и др. Эта беспрерывная борьба воспитала в последователях той и другой веры самые ненавистные чувства друг к другу. Но кажется, что сунниты более ненавистны к приверженцам Али, чем алииды к суннитам, потому что сунниты считают алиидов «самыми злейшими еретиками, худшими неверных», даже вовсе немусульманами; между тем как алииды считают суннитов мусульманами, хотя и неправоверующими, и в отличие от них называют себя «друзьями фамилии» (т. е. Али) и шиитами, т. е. явно протестующими в пользу правого дела126.

Теперь остается несколько непонятным, почему шиитская вера не находила для себя нигде такой плодотворной почвы, нигде в конце концов не утвердилась, как только в Персии, несмотря на то что некоторое время она жила и в Сирии и в Аравии и в Египте? Разъяснение этого обстоятельства тем более необходимо сейчас, что оно, проливая достаточно света на внутреннюю жизнь ислама в Персии, даст возможность понять весьма многое и важное касательно дервишества. Причина подобного явления заключается, во-первых, в характере и домагометанском религиозном состоянии жителей Персии, а во-вторых, в особенностях самого шиизма.

Всякому известно, что духовный образ человека во многом зависит от той страны, в которой он живет; точно так же и характер персов во многом обусловливается природой их родины. Внешнее описание и положение ее в древности, как и ныне, более или менее известно нам, да к тому же оно и не так важно в настоящем случае.

Важнее сказать несколько слов относительно внутренних свойств этой страны. Древняя, как и нынешняя, Персия по своему разнообразию в климате, растительных произведениях, продуктах земли и картинности сильно напоминает соседнюю ей страну – Индию. В ней есть и горы, и плодоноснейшие долины, и знойные пустыни; а отсюда в ней можно найти и холодный, и умеренный, и жаркий климаты; в ней можно найти чуть ли не все возможные растительные произведения и продукты земли. Природа Персии представляет собою разнообразные картины, начиная от самых прелестных, богатейших и живописных до самой бедной и страшно пустынной. Недаром же персияне во все времена хвастались климатом своей страны, недаром изучающим восточные страны приходится слышать на этот счет рассказы, подобные тому, какой слышал Малкольм, и при характеристике страны обращать и на них свое внимание. Характеризуя свойства Персии, Малкольм приводит следующий рассказ. «Один персидский купец, который путешествовал по многим странам, находился в Дели. И нам, – продолжает Малкольм, – рассказывали, что, когда его спросил император Индии, какое место он считает самым лучшим в свете, он отвечал не колеблясь: “Мой собственный дом”.

“Ваш собственный дом!” – заметил на это император, обманувшись в ожидании лестного для себя ответа. “Да, ваше величество, – сказал иностранец, – и я надеюсь, что докажу это для вашего удовлетворения”. – “Вы согласитесь, – продолжал он, – что четвертый климат127 есть самый прекрасный на земле?” – “Да, – сказал император. – Провинция Ирак, я полагаю, принимается за самую