Я просовываю руку в кошачьей перчатке, черной до костяшек. Легкими движениями я провожу ногтями по всей длине его члена, по гребню головки. Он вздымается под моей ладонью.

Рамзес накрывает мою руку своей, удерживая ее.

Он смотрит на меня сверху вниз.

— Хочешь внимания?

Я улыбаюсь ему.

Да. Прямо сейчас, черт возьми.

Я могла бы стать кошкой. Кошки — засранцы.

Рамзес подбирает бумаги, бросает их в портфель и откладывает его в сторону. Он делает глоток своего напитка, затем берет пульт и включает музыку.

Weekend — Mac Miller

Он откидывается на спинку дивана, широко раскинув руки по его каркасу. Я валяюсь у него на коленях, сердце бешено колотится, потому что я знаю, что мы вот-вот перейдем на новую передачу.

Я пытаюсь вытащить его член из штанов. Он снова останавливает меня.

Теперь я начинаю расстраиваться.

Впервые за целую вечность я испытываю влечение к клиенту, а он не позволяет мне прикоснуться к нему? Звучит чертовски правдоподобно.

Чего же он тогда хочет?

Я наблюдаю за лицом Рамзеса.

Есть то, что он думает, что хочет, и то, чего он хочет на самом деле. Они могут совпадать, а могут и не совпадать.

Рамзес делает еще один глоток своего напитка. Лед звякает в стакане. Я чувствую запах лайма на ободке. Я так и буду молчать? Я вроде как хочу выпить.

Рамзес окунает палец в джин и подносит его к моим губам.

Ликер капает мне на язык, прохладный и вкусный.

Он снова окунает палец. На этот раз я пью прямо с его пальца.

То, что я получаю лишь самую маленькую капельку за раз, заставляет меня отчаянно хотеть большего.

Рамзес погружает два пальца. Капельки падают вниз. Я слизываю их с губ, затем беру его пальцы между зубами и высасываю их дочиста.

Я не из тех, кто ест из чужих рук. Я даже вилками не делюсь.

Но сейчас я не Блейк.

Сейчас я животное, а у животных нет таких угрызений совести.

Рамзес играет в эту игру так сильно, что я погружаюсь в нее, теряя себя в этом испытании.

Я не просто облизываю его пальцы. Я облизываю их как зверь, голодный, неистовый. Я даже издаю хныкающие звуки.

Рамзес перестает дышать. Когда я поднимаю взгляд на его лицо, оно ошеломленное и пустое, словно он робот, и я только что стерла его программу. Ухмылка, которая прорывается сквозь него, настолько непринужденная и настоящая, что на секунду я тоже срываюсь и улыбаюсь в ответ.

Он хватает меня за лицо и целует.

Я целую его, как будто облизываю его пальцы, дико и безумно, пробуя языком как можно больше его вкуса.

Это заводит его мотор до упора. Он запускает руки в мои волосы и глубоко целует меня.

Губы Рамзеса полные и твердые. Во рту у него легкий привкус джина, но гораздо больше его самого. Его поцелуй переполняет меня — в нем так много от него, так много его запаха, его тепла, его рук, покрывающих мое тело.

Я целую его в ответ, как он просил меня той ночью, грязно, мокро, раскованно. Я хватаю его за лицо и лижу языком его щеку.

Это возмутительно и вызывает желание рассмеяться, но это чертовски сексуально, когда его щетина трется о мой язык. Каждая его часть приятна на вкус и на ощупь. Аромат его кожи сводит меня с ума. Когда я облизываю его шею, она более соленая, чем его губы.

Я ерзаю на его коленях, трусь о твердь, которую так хочу обнажить. Его руки обхватывают мою талию, затем скользят вверх по спине. Я пытаюсь засунуть руку в его брюки, где влажно и пульсирует. На этот раз, когда он останавливает меня, я рычу и кусаю его губу.

Рамзес берет меня за горло и укладывает к себе на колени, прижимая руку к груди и прижимая меня своим весом. Он наклоняется и смотрит мне прямо в лицо.

— Прекрати.

Дезориентирует то, как легко он может двигать меня. Я не маленькая, но по сравнению с ним я крошечная. Из-за этого мне кажется, что я уменьшилась.

Солнце уже полностью скрылось, на стенах блестят городские огни.

Я чувствую себя по-другому в этом костюме, в этом месте. Рамзес — не тот, кого я ожидала. Все, что я себе представляла, исчезло, я блуждаю вслепую.

Он проводит рукой по моему телу, заглядывая мне в глаза.

— Ты пришла за мной?

Я поднимаю на него глаза и слабо киваю.

— Ты хочешь доставить мне удовольствие?

Да.

— Ты хочешь сделать меня счастливым?

Да.

— Тогда я хочу, чтобы ты кончала для меня столько раз, сколько сможешь.

Он следит за моим лицом, чтобы убедиться, что я понимаю.

Это приказ, четкая цель.

Я испытываю тот восторг, который возникает, когда я точно знаю, что делать.

Я закрываю глаза, позволяя давлению ладони Рамзеса насытить мое тело, и по нему прокатываются волны удовольствия. Мои губы раздвигаются, и я начинаю уплывать…

Рамзес легонько шлепает меня по щеке, выводя из состояния неги.

— Посмотри на меня.

Я не могу скрыть своего раздражения. Я не хочу смотреть на него. Я не хочу ни на что смотреть — я хочу закрыть глаза, сосредоточиться на ощущениях.

Рамзес только ухмыляется. — Правильно — ты останешься здесь, со мной.

Его глаза — глубокая вода, без волн. Поначалу мне трудно выдержать его взгляд. Вскоре я уже не могу отвести взгляд.

От живота к шее распространяется румянец.

Рамзес медленно и размеренно гладит меня по бедрам, по груди. Мои соски достаточно твердые, чтобы причинять боль, проступают сквозь костюм. Ладонь Рамзеса проводит по их кончикам. Я выгибаю спину и стону.

Он прикасается к моей груди, позволяя толстым пальцам слегка обводить соски, словно рисуя на моей коже.

Я извиваюсь у него на коленях, сжимая бедра.

Он щиплет мой сосок, нежно перекатывая его. Каждое потягивание посылает волны удовольствия вниз по моим ногам.

Трудно сосредоточиться на ощущениях, когда мои глаза открыты, когда я смотрю на него. Так много вещей одновременно, отвлекающих меня, тянущих к себе, как птицы.

Мне кажется, я никогда не смотрела в чьи-то глаза так долго. Кажется, что правила меняются, чем дольше это продолжается. Отвести взгляд — значит что-то сделать. Держаться — значит еще больше.

Его рука опускается к моим бедрам, нежно разминая длинные мышцы квадрицепсов, узкие места вокруг коленей. От давления я расслабляюсь. Он двигает мной, как марионеткой, его большой палец прорабатывает точки