тишина, шума жизни пока нет. Наш корпус как будто замер с простертыми объятиями. Радостными молодыми голосами новая молодая жизнь ворвется сюда завтра утром… Мы вышли на открытую галерею третьего этажа. Светило солнце, осеннее, не греющее. Опершись о поручень балкона, молча, смотрели на Фонтанку. Лавров закурил.

Я блаженствовал. Считается, что осень вносит в нашу жизнь меланхолию, даже депрессию. А у меня наоборот, осень — пора осмысления, осознания значимости времени, в которое мне выпало жить, это период подготовки к новому этапу созидания. Если говорить о временах года по моей классификации, то получилось бы так: зима — для работы, весна — для любви, лето — для семьи, а осень — для души.

Ничто меня не волнует в природе так, как вид осенних красок. Невозможно выразить словами красоту сочетаний желтого с зеленым, красным, бурым, синим, оранжевым и далее по всему спектру, какие встречаются только в эти месяцы «природы увяданья». Желтый осенний лист медленно кружится в воздухе, ему доступны все стороны света, он больше не связан тяжестью родственных уз с деревом-родителем. Он свободен. По сути, и мы ведь живем и умираем по тому же физическому закону. Человеческая жизнь, как тихое облако, плывущее, пока ветер и небо позволяют ему плыть. Но и сочное яблоко, и полный жара костер, и далекая звезда, и пышный цветок — все они, умирая, оставляют след. Тонкую полоску света. Чуткой человеческой душе дано увидеть этот свет, порадоваться ему, запомнить мгновение красоты.

Мы с Лавровым продолжали молча смотреть на окружающий нас прекрасный мир Петербурга, зачарованно наблюдали, как по Фонтанке идут экскурсионные катера и теплоходы, заполняя воздушное пространство своими механическими шумами и тревожащей воображение музыкой, доносящейся из динамиков. Радовала мысль, что завтра подобной радостной музыкой новой жизни наполнятся и новые помещения нашего театрального комплекса. Почему-то не было грустно от мысли, что молодые артисты вряд ли когда-нибудь подумают и захотят узнать, как рождался этот корпус, кто его проектировал и строил.

А нужно ли знать? Главное, что он есть.

* * *

Незаметно день преломился, солнце миновало низкий зенит. Улицы затихали, лиловые сумерки, сгущаясь, наполняли город. Я понимал: закончилась пора, когда я мог каждодневно встречаться с Кириллом Юрьевичем, слушать его, советоваться с ним. За внешней сдержанностью этого выдающегося человека скрывался мощный интеллект, страстный темперамент, за красивой внешностью — яркая, разносторонне одаренная личность. Я понял, как нужно мне было общение с этим красивым, умным человеком, оно вдохновляло меня и в моей повседневной трудной работе, и в-минуты осознания собственной личности.

Лавров — герой нашего с ним времени. Он, как актер, обладая редким творческим даром, сумел отразить свою героическую эпоху, воплотить характеры честные, бескомпромиссные. Кирилл Юрьевич и сам был из той же, боевой крови и плоти, он жил жизнью своих героев. Или, наоборот, его герои облеклись в характер великого актера?

Когда я работал с ним по строительству, мне почему то часто и легко, до монологов или реплик, вспоминались его яркие роли руководителей. Казалось, что рядом со мной был не артист, а деятельный управленец, который точно знал, что и как нужно делать.

Я не чувствовал его возраста, потому, наверное, что он знал секрет — как до конца жизни оставаться молодым. Я был очарован Лавровым, авторитет его для меня — непререкаем. Причем это был неизбежный и неизбывный авторитет гениальной личности. Лавров всегда излучал внутреннее спокойствие, уверенность, обладая размеренным темпом речи и логичными суждениями, он располагал к себе любого собеседника и вызывал уважение.

Прощаясь, я сказал ему:

— Спасибо, Кирилл Юрьевич, за нашу совместную работу. Есть у меня добрая примета: если в конце строительства дома заказчик и строитель остаются друзьями, значит, задуманное получилось, и жить будет долго…

— Михаил Константинович, вот Вам моя рука, — он крепко обнял меня. — Поверь, ты мне очень нужен и сегодня, и завтра. Я всегда чувствовал твою искренность…

Мне хотелось продлить этот момент, потому что я понимал — это исторический день в моей жизни, такого больше не будет никогда. Душа моя ликовала. Взявшись за руки, мы повернулись к своему творению. По цвету оно сливалось с основным корпусом, задуманным Л. Ф. Фонтана. Я чувствовал, что Лаврову тоже не хочется расставаться. Словно родители, мы отправляли в дорогу свое дитя. Это было наше творение, которое мы отпускали в большой и трудный мир, надеясь, что судьба его будет счастливой.

Заканчивая рассказ о нашей совместной стройке с Лавровым, еще раз скажу, что это было время празднования 300-летия города. К. этому истинно историческому событию городским властям удалось в Петербурге сделать многое: возобновилось движение транспорта по прекрасному в своей обширности и величественности Троицкому мосту, завершилось строительство путепровода на проспекте Стачек. В новом, правда, весьма спорном виде предстала Сенная площадь, вернулись на свое место на Аничков мост отреставрированные кони Клодта, над аркой Главного штаба вознеслась помолодевшая богиня Ника, закончились реставрационные работы Александрийского столпа. Появился новый вокзал — Ладожский, открылся крупнейший сборочный цех на «Балтийском заводе».

Возникновение нового корпуса в ансамбле БДТ было замечено сразу в масштабах и города, и страны. Двадцать шестого мая, в канун дня рождения города, Почетным дипломом Законодательного собрания «За лучшее здание, построенное в Санкт-Петербурге» в 2003 году были отмечены участники строительства: театр, наш трест и проектировщики. Статистика — наука точная. Она подсчитала, что прибавление нового театрального здания происходит в нашем городе примерно раз в двадцать лет. И потому наш совместный с театром проект будет вполне закономерно считаться событием как минимум нескольких десятилетий. Все главные СМИ, печатные и электронные, сообщили о том, что в историческом центре Санкт-Петербурга выросло новое здание — административно-студийный корпус Академического Большого драматического театра имени Г. А. Товстоногова. За деловым и сухим наименованием кроется важное городское событие.

Практически следом за открытием студийной сцены прославленного театра (что в обычной ситуации принято называть вводом нового корпуса в эксплуатацию) наша работа была выдвинута номинантом на главную общественную Российскую премию «Строительный Олимп». И в условиях жесткой и достойной конкуренции мы победили.

Чем же знаменательна новостройка на Фонтанке? Есть как минимум два главных ответа, один из них относится к технической стороне дела, о которой мало кто вспоминает,