открыта, чтобы кухня проветривалась. Я ткемали пробовать отказался, ушел. Зачем вам это? У вас все цветы и рисунки сдохнут в такой атмосфере.

Олеся смотрела на арахисовые крошки, прилипшие к темной щетине, тщетно изгоняла из памяти, как майор облизывается – аж мурашки по спине побежали.

– Когда поедем? – с сожалением оглядев пустые коробки, спросил Велько. – Через полчаса?

– Если вам неудобно, то я съезжу сама, – неотрывно следя за его губами – и, наверняка, выходя за рамки приличия – проговорила Олеся.

– Я вас свожу. В ближайшие дни постарайтесь обращать внимание на окружающую обстановку. Предпочтительнее находиться в обществе людей и оборотней, не забывать запирать дверь квартиры, а в случае, если Пахом появится на горизонте, немедленно известить меня. Не думаю, что он решится на противоправный поступок, но… У вас же никогда не доходило до рукоприкладства?

– В смысле?

– Он вас не бил?

– Нет, что вы!

– Я – ничего, – махнул рукой Велько. – На службе насмотрелся на всякое. Оружия у него нет? Охотничьего ружья, к примеру?

– Нет.

– Отлично. Принимайте душ. Телефон я вам запишу. Выезжаем через полчаса.

Заперев дверь, Олеся метнулась в ванную, срывая с себя грязные вещи и жалуясь шакалице: «Я слишком разговорилась. Не надо было жаловаться на Пахома. Не надо было упоминать про фотосалон. Надо было купить колбасу на всякий случай! Я же надеялась, что он зайдет! А что теперь? Он не наелся. И думает, что я позволяла себя бить!»

«Уймись, – посоветовала шакалица. – Ничего страшного. Он же тебе сказал – насмотрелся на службе. Он тебя охраняет. Это хорошо. Возьмешь телефон. Может быть, он с тобой погуляет на пустырь. Или я погуляю с волком».

Олеся намылилась, провела ладонями по соскам, поймала волну озноба и снова вспомнила облизывающегося майора Грачанина.

«Я его нарисую, – пообещала она шакалице. – Портрет. Не парадный. Фривольный. Я помню голые плечи и мышцы на груди. Нарисую и спрячу в спальне».

«Лучше сфотографируй, – буркнула шакалица. – Это быстрее».

«Как я его сфотографирую? Он все время в одежде».

Шакалица что-то проворчала и затихла.

За семь минут до назначенного срока прихорошившаяся Олеся в цветастом платье вышла из квартиры, заперла дверь и пошла к дороге – цокая каблучками и надеясь, что правильно поняла назначенное место встречи. По пути ей пришлось три раза остановиться – поговорить с дядей Серафимом, тетей Боженой и тетей Зинаидой. Её поразила молниеносная перемена общественного мнения: Пахома свергли с пьедестала мученика, а майору Грачанину присвоили звание спасителя и защитника шакалиц.

От советов, как правильно кормить волка, Олесе удалось отбиться, заявив:

– Извините, я должна идти, Велько сейчас приедет.

– Вы идете гулять? – оживился дядя Серафим. – Кино? Танцы?

– Нет, – разочаровала его Олеся. – Супермаркет.

– Молодцы! – похвалила её тетя Зинаида. – Если бы все супружеские пары начинали знакомство с поездки в супермаркет, среди молодежи не было бы разводов. А то трясут телесами на танцполе, а потом удивляются, что…

– Извините, я должна идти, – повторила Олеся, некстати вспомнившая, что майор умеет раздеваться и облизываться.

Её спас звук сигнала – Велько уже подъехал и остановился рядом с гибискусом. Олеся села в машину, полюбовалась на профиль майора, отметила, что тот сменил одежду, и пристегнула ремень безопасности. До магазина добрались быстро и молча – Олеся не могла придумать повода для светской беседы, а Велько хмурился и не горел желанием разговаривать.

В супермаркете общение пошло поживее. Они добрались до полок с овощными консервами, сразу же нашли понравившуюся Велько фасоль, а после этого побрели вдоль ряда, внимательно рассматривая банки.

– Зеленый горошек берите в жестяных банках, – посоветовала Олеся. – В стеклянных всегда жесткий.

– А зачем горошек? Я салаты не делаю.

– Можно в яичницу. Или как гарнир.

– Да?

– Это вкусно. Я часто готовлю яичницу с овощами. Могу вас угостить, если захотите.

– Можно будет как-нибудь попробовать, – подумав, согласился Велько. – На гарнир.

Олеся воспрянула духом, сняла с полки две банки сладкого перца в томате и несколько видов овощной икры. Тележка наполнилась, когда они добрались до мясного и колбасного отдела. Олеся смотрела на копченых кур, колбасу, ветчину, грудки индейки, фарш и отбивные, которые Велько выбирал, руководствуясь весом упаковки – чем больше, тем лучше. Бродить по мясному отделу было непривычно, размеры волчьих припасов немного пугали.

«Он покупает готовое, – проговорила шакалица. – Готовое – себе, сырое – волку».

В холодильных комнатах Олеся замерзла до стука зубов и не захотела задерживаться возле рыбы. Велько заметил, что она дрожит, и привлек к себе – обхватывая рукой и ведя к выходу. Олеся прижалась к теплому волчьему боку и переставляла ноги, почти закрыв глаза. Ей было удивительно спокойно и уютно. Хоть согревайся и снова возвращайся – лишь бы майор обнимал.

К её огромному удивлению, стеллажи с пивом они миновали, не задержавшись. Зато возле стойки с газированной водой Велько остановился и начал рассматривать этикетки.

– Эту я пробовал, мне понравилось, – указал он на ярко-малиновую газировку «Фейхоа-Шелковица». «Таежные травы» невкусные. Надо взять «Апельсин-Корица», давно собираюсь, но в магазинчике рядом с частью она всегда теплая.

– Я думала, что вы купите себе пиво, – честно сказала Олеся.

Велько мотнул головой:

– Не пью. Иногда с мужиками стакан поднимаю, чтобы не выделяться. А домой никогда не покупаю. Знаю, чем вечерние стаканы заканчиваются. Будете газировку? Какую?

Олеся хотела ответить: «Ту же, что и вы», но ей помешал зазвонивший телефон майора. Велько посмотрел на дисплей и скривился, как от зубной боли.

Глава 5. Велько. Прогулки

– Во дворе черная шелковица. Но он… – воспитательница замялась, решительно продолжила. – Неждан, если его оставить без присмотра, покидает огороженный двор и уходит. Находит щели в заборе, подкапывает сетку. Уходит недалеко, за забором большая лесопосадка, отгораживающая дворы от дороги. Там он ест белую шелковицу, прячется в водоотводящую трубу, иногда бродит по пересохшему от жары каналу и добирается до заболоченного участка с камышом. Мы его не ругаем, но каждый раз рассказываем, что сильно волнуемся, просим его ни в коем случае не выходить на дорогу… Не знаю, насколько это действенно. Как я уже говорила, он сторонится других наших подопечных, любым играм предпочитает одиночество. Вероятно, это затянувшаяся реакция на перемену обстановки. Он альфа. У альф социализация происходит сложнее, чаще всего они проявляют агрессию к сверстникам. Неждан не конфликтует с остальными детьми, только защищает личное пространство.

Майор Грачанин мысленно воспроизвел карту окрестностей: дворы в подкове дороги, налево от жилого массива огороды, направо – улицы с магазинчиками, кафе и кулинарией.

– Если он захочет выйти за ограду, я его сопровожу и прослежу, чтобы с ним ничего не случилось, – сказал он воспитательнице. – Белая шелковица вкуснее. Мы прогуляемся и вернемся. Я вас попрошу застегнуть на волке служебный ошейник. Вам не трудно?

Логика гражданских регулярно поражала. Вот и сейчас – тот факт, что Велько совершил правонарушение и оставил служебное удостоверение в чужом доме, не