С изумлением читаешь приведенную Макризи опись коллекции драгоценностей аль-Мустансира, но надо учесть, что это были своего рода денежные резервы халифа, которыми он мог пользоваться по своему усмотрению. Так, он израсходовал эти резервы до последней жемчужины, когда в Египте начался голод и страна находилась на грани катастрофы. В денежном выражении десять фунтов изумрудов составляли целое состояние, такой же капитал представляли собой 250 тысяч чистых жемчужин, рубинов и другие драгоценности. У него хранились бесценные хрустальные вазы, покрытые глазурью золотые блюда, матрацы из золота, 4 тысячи золотых ваз для нарциссов, 2 тысячи ваз для фиалок, фрукты, сделанные из янтаря, тюрбан с драгоценными камнями, стоивший 130 тысяч динаров, золотой павлин с глазами из рубинов, статуэтка газели, покрытая жемчугом, серебряная лодка, принадлежавшая его чернокожей матери, пальмовое дерево с финиками из драгоценных камней, петух с гребешком из рубинов, множество изделий из дамасской стали, ковры, огромная вышитая карта мира, усыпанная драгоценными камнями, кинжалы, мечи, копья и щиты, палатка из золотой парчи с серебряными кольями. Одну такую палатку в 65 футов высотой создавали девять лет пятьдесят художников и ремесленников; для перевозки ее потребовалось десять верблюдов. Другая палатка была соткана из золотых нитей. Ее называли «убийцей», потому что при разбивке палатки, как правило, кто-нибудь погибал под тяжестью золотой ткани.

Эти богатства свидетельствовали о пресыщенности и излишестве, но аль-Мустансир мало чем отличался от коллекционеров нашей эпохи, вкладывающих капиталы в произведения искусства не только из любви к красивому, но и в надежде на финансовую прибыль. Во время неурожая аль-Мустансир потерял все состояние за несколько дней. Из этого видно, насколько неустойчива была система экономики, зависевшая от продажи урожая, по сравнению с земельной феодальной системой Вильяма. При совпадении неурожая, малого разлива Нила, крестьянского восстания и нехватки продовольствия население аль-Кахиры и Фостата — Мисра голодало.

В эти тяжелые дни Мустансир сильно зависел от первого министра аль-Язури, которому удалось сохранить низкие цены на зерно и поддержать снабжение столицы. Именно аль-Язури построил в Фостате знаменитые зернохранилища Иосифа. Он запретил купцам (хотя эта практика продолжалась вплоть до 1952 года) скупать по низкой цене урожай на корню, на что — под угрозой насилия или из-за боязни неурожая — часто соглашались бедные крестьяне. Так удалось предотвратить надвигавшийся кризис. Но в 1058 году аль-Язури был убит, и власть халифа в столице была подорвана, чему немало способствовали купцы, возмущавшиеся строгими мерами Язури. Они были главной силой в экономике страны, и им было безразлично, голодает ли население и что произойдет с халифатом.

Скорее всего, купцы и убедили турецких и берберских солдат поднять восстание в аль-Кахире и изгнать оттуда пятьдесят тысяч черных суданских солдат, которых поддерживала мать Мустансира. Тогда суданцы создали в Верхнем Египте нечто вроде разбойничьего королевства, откуда они совершали набеги на деревни и уничтожали крестьянские посевы. Турки изгнали из аль-Кахиры и берберов, которые бежали в дельту Нила, занялись тем же разбоем, что суданцы на юге страны, и даже разрушили ирригационную систему дельты. Столице грозила катастрофа, урожаи в Верхнем и Нижнем Египте были уничтожены, а имевшееся продовольствие не достигало портов Фостата — Мисра и аль-Кахиры. Экономика была полностью подорвана.

Захватив контроль над королевской столицей, турки пришли в неистовство. Они ворвались во дворцы аль-Кахиры, уничтожили прекрасные сады и разграбили баснословные сокровища и коллекции аль-Мустансира. Наконец, они варварски разделались с самой богатой библиотекой той эпохи. Сотни тысяч томов были свалены в кучу на холме, и долгие годы его именовали «книжным холмом». До этого в библиотеке царил порядок и все книги были занесены в каталоги. Большая часть книг была посвящена проблемам религии, точным наукам, искусству и поэзии. Кожаные переплеты многих книг пошли на сапоги для турецких солдат. Лейн Пул писал, что среди книг находились труды, которые до сих пор разыскивают востоковеды.

В результате анархии в столице, упадка земледелия и прекращения нормального снабжения зерном разразился голод, длившийся семь лет. В городе вспыхнула эпидемия чумы: мясо кошек и собак ценилось выше жемчуга; дворцовые чиновники нанимались прислужниками в бани, надеясь заработать несколько динаров на хлеб. Аль-Мустансир не только отослал свою семью в Багдад, но и продал все оставшееся у него имущество, чтобы пережить голод. Бесценная коллекция произведений искусства исчезла. Каннибализм стал обычным явлением. Случалось, что в бок прохожего вонзался острый железный крюк, сброшенный бандитами из окна второго этажа. Жертву затягивали в дом, убивали, резали на куски, а затем варили или продавали мясо на базаре.

Турки в аль-Кахире дрались меж собой, и именно в это время отряд турецких солдат аль-Мустансира совершил набег на Фостат — Миср и поджег некоторые его кварталы. Мятежники овладели Фостатом — Мисром, разбили войска, оставшиеся верными аль-Мустансиру, и ворвались в столицу. Они застали Мустансира, сидевшего одиноко на голой циновке в пустом дворце. Но солдаты не лишили аль-Мустансира трона — в этом не было надобности. Он оказался беспомощным, и они беспрепятственно хозяйничали в аль-Кахире.

1073 год неожиданно принес хороший урожай. Мустансир приободрился и пригласил из Акки некоего Бадра аль-Гамали, получившего репутацию хорошего администратора на посту губернатора Дамаска, а позднее Акки. Бадр аль-Гамали, армянин, бывший раб, согласился при условии, что приведете собой сирийских солдат. Аль-Мустансир не возражал, и в декабре 1074 года Бадр аль-Гамали вступил в аль-Кахиру.

Турецкие солдаты, не знавшие, зачем он прибыл, приветствовали его. Бадр довольно просто разделался с турками. Он приказал сирийским офицерам пригласить к себе на пирушку по одному турецкому офицеру. К утру сирийцы принесли ему головы всех турецких офицеров.

То, что сейчас сохранилось от аль-Кахиры, было построено Бадром и аль-Мустансиром. Город оставался королевским поместьем, но его население росло так быстро, что ему не хватало места в пределах обветшалых стен. Тогда Бадр построил новую стену, присоединив тем самым к городу еще несколько кварталов (часть этой кирпичной стены стоит и поныне). Он снес все старые ворота и построил их заново, но уже не из кирпича, а из камня. Его ворота сохранились: Баб ан-Наср, Баб аль-Футух и Баб аз-Зувейла — «Ворота победы», «Ворота подкреплений» и «Ворота племени Зувейла».

После аль-Мустансира и Бадра еще шесть фатимидских халифов (среди них ни одного совершенно нормального человека) в течение 75 лет правили Египтом. Затем Салах ад-Дин (Саладин) захватил аль-Кахиру и положил конец шиитской ереси. После смерти аль-Мустансира долгое время страной фактически правили армянские родственники Бадра, занимавшие посты главных министров при бессильных и бездарных халифах.

По-видимому, так всегда бывало, когда могучая династия переживала деградацию и упадок. Хотя некоторые из армянских администраторов были жестокими и продажными людьми, они управляли Египтом неплохо. Но главная опасность надвигалась извне. Египет интересовал двух соперничавших претендентов, которые были намного агрессивнее, сильнее и энергичнее одряхлевших фатимидов.