Вокруг стояла тишина.

Понемногу Алексей забылся в дрёме, в полусне. Но дремал он сторожко, все чувства были обострены, и главное – слух.

Сколько он так просидел, и сам не знал, но за дверью начало сереть.

Алексей поднялся, размялся, отгоняя остатки сна и разгоняя застоявшуюся кровь.

Только он собрался покинуть сарай, как хлопнула дверь, и во двор вышла старушка. С виду – прямо старуха Изергиль. Чёрт, как не вовремя! Ещё бы несколько минут – и он успел бы перебраться через забор. Ладно, придётся подождать, это всё же лучше, чем если она его обнаружит, не хотелось ликвидировать старую женщину.

Ещё в военном училище его учили: находясь в тылу врага, маскируйтесь, прячьтесь. Но если вас увидел местный житель, неважно – старик это, женщина или ребёнок, – ликвидируйте. Иначе задание будет провалено. Никакой жалости! Невольный свидетель тут же расскажет соплеменникам, они отрядят погоню и ликвидируют вас. Жёстко – даже жестоко, но в условиях военного времени оправдано. А сейчас для московской рати как раз военное положение. Однако его немного смущало, напрягало немного то, что это они сюда пришли как захватчики, как агрессоры.

Но так думал он один. Воевать против соседей, других княжеств, а тем более против другой веры не считалось зазорным. Наоборот, расширить свои владения, взять богатые трофеи считалось делом почётным, занятием, достойным для мужчины, воина. После успешного похода князь приобретал новые земли и славу, считался удачливым. А простые ратники довольствовались тем, что можно было уместить в перемётную суму и увезти на лошади. Как говорили в Риме, что позволено Юпитеру, не позволено быку. На Руси же поговорки были не менее точными – по Сеньке и шапка.

Но, видимо, судьба всё же благоволила к Алексею и женщине. Она ушла в дом, а он выбрался из сарая, перебежал дворик и перемахнул через глиняный дувал. Очень удачно перебрался, поскольку через минуту из-за угла в переулок въехал ослик с тележкой, сбоку которого шагал седобородый булгарин. Почти поравнявшись с ним, старик поздоровался. Алексей лишь приложил руку к сердцу и кивнул – языка-то он не знал.

В городе, где раньше сходилось множество торговых путей, было много караван-сараев, аналогов русских постоялых дворов. И купцов из всех земель было множество. Поубавилось теперь, но всё равно купцы в городе были.

Алексей знал и мог говорить на греческом, латыни. Но одет он был как абориген, на купца уж точно не походил, да и денег у него при себе не было – в спешке они упустили этот момент. А стоило взять несколько монет – лепёшек купить или другой еды.

Монеты в Булгаре чеканились свои, но торговый люд принимал любые, по весу – что серебро, что золото. Ведь ни на Руси, ни в Булгаре разведанных копий, где добывались драгоценные металлы, не было, их привозили из Европы, из Азии.

Некстати о монетах вспомнилось, Алексей сразу есть захотел. Ничего, день он как-нибудь потерпит, а вода бесплатная. Волга рядом, да и в городе родники есть.

Алексей направился к крепостной стене. Не приближался вплотную, не таращился – излишнее любопытство привлекает внимание. Кинет беглый взгляд и отведёт глаза. Иногда на камень или скамейку усядется – якобы дух перевести. Память у него была хорошая, почти фотографическая. Где башни стоят, где ворота изнутри плохо укреплены, где проломы заделаны недавней кладкой – всё примечал. Засёк время смены караулов, да ещё когда есть у костров садятся – ведь тогда на стенах немногочисленные дозорные остаются.

Так не спеша он обошёл по периметру городские стены изнутри. По его прикидкам выходило немногим больше шести километров, или четыре версты. Такую длинную стену защитить сложно, это ж сколько бойцов надо?

И потому сам собой родился план – ударить одновременно в нескольких местах. Булгары немногочисленных воинов раскидают по многим направлениям, атакующим будет легче.

План этот Алексей решил предложить воеводам, а примут они его или будут штурмовать в одном месте – их дело. В принципе, ничего плохого удар в одном избранном направлении, скажем – по городским воротам, не несёт. За одним минусом только – жертв с обеих сторон больше будет. А кроме того, Алексей сам видел ворота: их было несколько, и все укреплены добротно. Тяжёлые, из привозного дуба створки, окованные железом, изнутри два поперечных бревна-запора, вложенные в железные пазы. Чтобы такие пробить, нужен крепкий таран, а такого Алексей в русском войске не видел. Хороший таран не спрячешь от посторонних глаз.

Обычно это тяжёлое, из крепких пород дерева – дуба, лиственницы – бревно, окованное с торца железом. Его подвешивают на железных цепях на хребтине. Для передвижения ставят на колёса, а сверху, для защиты от лучников, ставят навес. Раскачивают такой таран два или три десятка ратников из числа парней крепких, мощных.

А за воротами, коих несколько в городе, висит кованая опускная решётка. Коли неприятель разобьёт в щепы створки ворот, путь в город ему преградит решётка. Обычно за ней стоят наготове лучники, и через крупные отверстия расстреливают нападающих. Сложно прорваться, потери могут быть просто ужасающие. Помочь бы как-то, каверзу какую-нибудь придумать… Но что он может один? И желудок голодный от дум отвлекает, урчит и сосёт.

От дома, рядом с которым он сидел, пахнуло дымом, потом потянуло запахом свежеиспечённого хлеба, и Алексей сглотнул слюну. Он решил пройти ближе к берегу и осмотреть его. Может быть, часть штурмующих посадить на лодки? Не беда, что их нет. Стоит пройти вверх и вниз по течению Волги, называемой татарами, булгарами, мангитами и прочим людом Итилем, как лодки найдутся – у тех же рыбаков.

Тоже надо сообщить воеводам. Он рядовой ратник, и принимать решения не вправе. Даже если чудом пробьётся в десятники или сотники, верховодить будут люди дворянского звания – бояре или князья. И за каждым из них в писцовой книге должность расписана: ертаульный (командир авангарда) или, скажем, полковник, под которым полк левой или правой руки или даже Большой полк – русские издавна имели такое тактическое построение.

Большую часть войска составляли пешцы, и только столкнувшись с татарами, русские стали активно развивать кавалерию, внедрять деление войска по десятичному принципу. И мечи прямые понемногу уступали место кривым, более лёгким, удобным в конном бою саблям. Меч ведь оружие рубящее, а сабля – ещё и колющее.

Алексей встал. Солнце уже в зените, времени до полуночи уйма – куда торопиться?

Из калитки вышла женщина, обеими руками она держала поднос с горячими лепёшками.

– Эй! – позвала она его.

Алексей подошёл, и женщина сунула ему в руку поднос. От запаха лепёшек – сильного, аппетитного – в желудке возник спазм.

Женщина что-то сказала, зашла во двор и вернулась с большим медным кувшином. Наверное, просила помочь. Она приветливо кивнула и пошла к башне городских ворот. Алексей поплёлся за нею – надо изображать из себя глухонемого.

Женщина что-то сказала, Алексей промычал в ответ. Булгарка посмотрела на него жалостливо, как на больного. А и пусть!