— Хорошо, — согласился наконец тот.

— Я Эрве, граф де ла Валль, а это Селестино Дженовезе, граф Дженовезе. Надеюсь, упоминание о титуле поможет ему восстановить равновесие и вернуть храбрость.

— Вы француз! — воскликнул маркиз ди Гальвани, легко переходя на родной язык Эрве. — Я только что прибыл в Неаполь и благодаря вам немного развлекся.

— Вы не ошиблись, — тоже по-французски ответил Эрве. — Но в отличие от вас я здесь уже столько времени, что потерял счет дням.

Все трое направились к дому графа. Тишину прерывали только короткие вскрики сирен да стук башмаков по каменной мостовой.

— Так, значит, вы роялист? — осведомился наконец Пьетро.

— Говорите по-итальянски, — жалобно попросил Тино.

— Он спросил, роялист ли я — перевел Эрве. — Да, можно сказать, что так. При неаполитанском дворе много таких, как я, изгнанных из нашей страны жалкими якобинцами и выскочкой Наполеоном.

— Тогда я прощаюсь с вами, — объявил маркиз, поворачиваясь, чтобы уйти.

— Но почему? — удивился Селестино, хватая его за рукав.

Стряхнув руку Тино, Пьетро медленно ответил:

— Я не желаю якшаться со сторонниками Бурбонов и Капетингов!

Последние слова он словно выплюнул с нескрываемым отвращением.

— Вот как, — кивнул Эрве. — Подождите, друг мой. Возможно, вы не станете торопиться высказывать свое мнение, по крайней мере, сегодня ночью.

— Да, идем с нами. Эрве совсем не тот, каким кажется…

— Прикуси язык, Тино, — вкрадчиво попросил граф. — Месье?

— Еще совсем рано… — нерешительно сказал Пьетро.

— И вы хотите избавиться от скуки, не так ли?

— Ну что же… — протянул маркиз.

— Откуда вы родом? — осведомился Селестино, громко пыхтя и стараясь не отстать от спутников.

— Сицилия, — коротко ответил маркиз. — Еще одна часть королевства Бурбонов.

— В таком случае, — полюбопытствовал Эрве, — почему вы оказались здесь, в Неаполе?

— Приехал по делам и…

— И?.. — повторил Селестино.

— Увидеть своими глазами, как эта ведьма королева и ее старый распутный дурак муж потеряют трон и корону, когда войска Наполеона войдут в город.

— Вот как? — покачал головой Эрве. — Должно быть, этого недолго ждать. Амьенский договор, обеспечивший безопасность Неаполя, скоро будет нарушен. И тогда мы посмотрим.

Он безразлично пожал плечами.

Все трое свернули на широкую освещенную улицу с высокими красивыми домами. Вонь и грязь припортовых улочек остались позади.

— Мое скромное жилище, — провозгласил Эрве, открывая железные ворота. Он вынул ключ из кармана и распахнул узкую дубовую дверь. — Я полагаю, мой слуга уже спит.

Он повел гостей через тесную переднюю в гостиную и зажег канделябр.

— Весьма уютно, — заметил маркиз, осматриваясь.

Гостиная оказалась длинной, неширокой комнатой, обставленной мебелью вишневого дерева тонкой работы. Эрве подошел к буфету и взял графин.

— Бренди?

Маркиз кивнул, расстегнул плащ и, сняв шпагу, положил ее на стол. Эрве наблюдал за гостем. Богатые одежды, упругие мускулы перекатываются под тонким бархатом. Пьетро повернулся.

— Вы похожи на проклятого пирата, — охнул Селестино, уставясь в его лицо, заросшее густой черной бородой.

— Таков сицилийский обычай, — коротко заметил маркиз.

— Ваше бренди, синьор, — вмешался Эрве, вручая гостю хрустальный бокал.

— Пью за спасение двух самых благородных неаполитанских аристократов! — объявил Селестино, поднимая свой бокал. Маркиз изогнул темную бровь, но, ничего не сказав, пригубил бренди и подошел к обитому парчой дивану. Эрве сделал несколько глотков, продолжая изучать молодого человека.

— У вас странные глаза, месье. В жизни не видел итальянца с синими глазами.

Маркиз впервые улыбнулся, открыв ровные белые зубы.

— Именно это я всегда говорил отцу, — согласился он. Селестино громко расхохотался:

— Я много слышал о сицилийцах!

— И вы хорошо говорите по-французски, месье, — продолжал Эрве, игнорируя замечание приятеля.

— Конечно, как всякий образованный человек.

— Подумать только, — пробормотал Селестино.

— Вы не позволили мне договорить, друг мой, — возразил маркиз. — Образованный человек, желающий освободить Италию, должен знать язык освободителей. — И, заметив, как внезапно застыл граф де ла Валль, учтиво добавил: — Но если я и оскорбляю вас, месье, то, поверьте, без всякого умысла. Даже зная о ваших роялистских симпатиях, я все равно пришел бы вам на выручку. Граф де ла Валль картинно поклонился маркизу.

— Вы, по крайней мере искренни, — заметил он хрипловато.

— Не слишком-то верьте в это, — усмехнулся маркиз. — Вас, месье граф, природа наградила редкой красотой. Никогда не видел француза со светлыми волосами и зеленовато-карими глазами.

— Сдаюсь, — кивнул Траф. — Вы отплатили мне той же монетой.

— Собираетесь бывать при дворе? — вмешался Селестино, неуклюже устраиваясь в большом мягком кресле.

Маркиз беспечно ухмыльнулся:

— А что еще делать в Неаполе?

— При дворе много прекрасных женщин, — пояснил Селестино.

— Это уже кое-что. Можно ли быть уверенным, что они не наградят кавалера французской болезнью?

Граф, стоявший у камина, выпрямился и улыбнулся:

— Они щедры на милости и готовы отдаться любому. Я слышал, что когда королева была помоложе, делила постель с тремя любовниками сразу. Конечно, сейчас она старая морщинистая кляча, ничего больше.

— Думаю, — заключил Селестино, бросив взгляд на графа, — безопаснее всего брать девственниц.

— Ах, — вздохнул маркиз, — если бы мне пришлось платить за каждую невинную девушку, которую я смог бы найти, думаю, все мои деньги остались бы при мне.

Селестино фыркнул и уже открыл было рот, чтобы сказать что-то, но мгновенно проглотил язык, заметив, как нахмурился Эрве.

— Кое в чем вы несомненно правы, — кивнул граф и, глядя на янтарную жидкость в своем бокале, медленно проговорил: — Я бы посоветовал вам не выказывать так открыто при дворе свои симпатии к Наполеону. Тайная полиция королевы не ест хлеб даром. Ее шпионы повсюду. Множество невинных людей умерло под пытками, став жертвами ее страха и ненависти к корсиканцу. Поверьте, ваш высокий титул и богатство не спасут вас. — Помедлив немного, он добавил: — Даже мы с Селестино можем оказаться платными агентами королевы. Да, вы должны вести себя осторожнее.