Темно-бордовая дверь медленно, как в фильме ужасов, открылась и из машины вышел… Егор.

Твою мать, ты оставишь меня в покое когда-нибудь или нет?!

А он, как ни в чем не бывало, подошел ко мне и протянул что-то. Я это «что-то» автоматически взяла. Оно оказалось бутылкой шампанского. Кажется, какого-то хорошего шампанского — впрочем, я в шампанском не слишком сильно разбираюсь, да и зрение у меня почему-то внезапно расфокусировалось.

— Это тебе, Леся. Спасибо еще раз за то, что ты меня выручила.

Я переводила взгляд с шампанского на человека и обратно. У него инстинкт самосохранения, похоже, напрочь отсутствует, да?

— Что? — нахмурил Егор бровь. Все же какие-то выводы из моего молчания он сделать смог. — Ты не любишь шампанское? Скажи, что ты любишь — куплю.

Я шумно выдохнула — а потом резко занесла руку с бутылкой над темно-бордовым капотом, на котором недавно сидела.

— А ты любишь шампанское? А твоя тачка?!

Я замахнулась — так, больше для вида, но реакция у Егора оказалась будь здоров. И бутылку он у меня молниеносно выхватил.

— Ладно-ладно, я понял! — он для надежности спрятал руку с бутылкой шампанского за спину. — Слушай, ну ты чего такая… злая?

Похоже, у него это любимая фраза.

— А ты, блядь, добрый! Ты меня сбил!

— Ты чего, Леся? — он и в самом деле выглядел ошарашенным. — Я же тебя аккуратно, нежненько.

Вот ровно те же самые слова говорил мне мой первый парень, засовывая руку в трусы!

— Ага, на полшишечки!

— Лесь! — Егор, в отличие от моего брата Славки, был явно не привыкшим к моей манере говорить. И даже слегонца порозовел. — Ты что? Я же хотел тебя это… отблагодарить!

— Хочешь отблагодарить?! — подбоченилась я.

— Ну.

— Тогда исчезни из моей жизни — и больше не появляйся! Понял?

— Понял.

***

Спину скрутило внезапно и в первый раз в жизни. В ванной нагнулся за упавшим полотенцем, а разогнуться не смог. Так и стоял скрюченный и голый. Стоял и думал. В таком положении, оказывается, в голову приходят исключительно умные мысли. Например, о том, что это все явно следствие сидячего образа жизни, а на зал я теперь забил. Зря забил. Еще думал о том — запоздало, конечно, думал — что какую-нибудь гимнастику на полчаса можно и дома было делать, без тренажерного зала. Давал себе обещание, что буду эту гимнастику делать. И что стресс, наверное, тоже так может проявиться. А потом подумал о том, что если бы меня сейчас увидели мои дятлы — то уж они бы оторвались по полной программе над Отче. Эта мысль придала мне сил, и я, медленно вдыхая и выдыхая через нос, потихоньку разогнулся и доковылял до дивана в комнате. А там принялся писать Антону. Больше с таким вопросом мне обратиться было не к кому.

Антоха надо мной поржал для начала, и я его за это не осуждал. Почти. Поржать над ближним — дело святое. А потом Антон выдал мне телефон правильного доктора. Я созвонился — и тут мне повезло. Доктор согласился принять меня вотпрямщас. В смысле: «Вы через час подъехать сможете, Егор Юрьевич, у меня окно?» Егор Юрьевич сказал, что сможет, и пошел собирать себя и волю в кулак. Предварительно выпив таблетку обезболивающего. Ни хрена она не помогла, так-то. Я доехал на морально-волевых, но, надо сказать, управление машиной худо-бедно, но отвлекало. Правда, в правую ногу периодически простреливало из поясницы, но в эти моменты я себе говорил мысленно с противной глумливой интонацией: «Вот такая она, старость, Отче, вот такая». Помогало.

Доктор оказался крупногабаритным дядечкой с седыми висками, флегматичным голосом и убойным чувством юмора. Он под мои стоны и сопение покрутил меня в разные стороны, потом, аккуратно поправив профессорские очки, сказал, что, ежели я не возражаю, то он бы рекомендовал блокаду. Я не возражал. И спустя пятнадцать минут мне так полегчало, что я от восторга чуть не обоссался.

Но были в этой ситуации и новости другого характера. Во-первых, у доктора-спасителя оказались очень негуманные расценки за его услуги. Нет, я заплатил, как говорится, не торгуясь — вернувшаяся способность снова стать человеком прямоходящим была мне очень нужна и очень меня обрадовала. Но все же я был сейчас в таком положении, когда приходилось считать деньги. А я шикую — то рыжие замужние бабы в клубах, то блокада поясницы. Не жизнь — сказка!

Вторая новость заключалась в том, что одним уколом — точнее, одной серией уколов — дело не ограничится.

— Блокада, может быть, больше и не понадобится, — доктор что-то методично писал на листке бумаги. — А вот курс препаратов проставить просто необходимо.

— Где его ставить-то? — я аккуратно взял листок, исписанный какими-то, на мой взгляд, иероглифами. Я смог опознать только цифры. Арабские, ага.

— А где вам удобнее, — безмятежно отозвался доктор. — Можно у нас в клинике.

Мне вообще нигде неудобно! А уж к ним ездить — вообще не ближний свет. Я вежливо поблагодарил доктора и поковылял восвояси. Весьма бодро поковылял — надо отдать доктору должное.

Дома мои розыски вариантов привели к плачевному результату. В районе моего нового места жительства выбор клиник был не очень велик. А цены за уколы они ломили… А уж если делать их на дому — ну потому что передвижение мне по-прежнему не доставляло особого удовольствия — то вообще разориться можно.

Я пожаловался Антохе на негуманность представителей самой гуманной в мире профессии и получил ошарашивший меня ответ: «Ну, ты загнул — на дому! Конечно, они цены ломят. На дому они алкашей прокапывают и из запоя выводят!».

Я внутренне возмутился. Я, во-первых, не алкаш, во-вторых, прокапывать и из запоя выводить меня не надо. Надо всего лишь проставить курс из десяти уколов, для которых я все уже прикупил. В аптеке, как ни странно, сумели разобрать иероглифы веселого доктора. Но все мои переговоры с клиниками ни к какому приемлемому результату не привели.

Нет, выкладывать такую сумму я был не готов. Я и так сижу сейчас без постоянного дохода и потихоньку проедаю деньги от продажи своей предыдущей, гораздо более комфортабельной и просторной квартиры. А они рано или поздно закончатся, если шиковать.

И тут мне в голову пришла внезапная и прекрасная идея. И я полез в телефон, в список чатов.

«И создал сатана родительские чаты, и искусил слабоумных и блаженных писать в них. И подумал он: «Мало!». И создал домовой чат».