Звон колокольчика у входной двери прервал работу Часовщика. Он заглянул за дверную притолоку и увидел стоявшего на улице человека, – рассыльного мотоциклиста в мокрой от дождя, блестевшей, как шкура моржа, кожаной куртке. Под мышкой он держал пакет. Часовщик подошел к двери и отпер ее. Рассыльный молча вручил пакет, сел на мотоцикл и умчался.

А Часовщик снова запер дверь и отнес пакет на свой рабочий стол. Медленно его развернул – он почти все делал медленно – и снял крышку с картонного ящика. Там лежали французские настенные часы эпохи Людовика XV. Прелестные. Часовщик снял футляр и достал механизм. Внутри лежало досье и фотография. Он в течение нескольких минут просматривал документ, затем спрятал досье в большом томе под названием «Часы для экипажей в эпоху королевы Виктории».

Часы эпохи Людовика XV поступили к Часовщику от самого важного его клиента. Часовщик не знал его фамилии, – знал только, что это богатый человек с солидными связями в политических кругах. Большинство его клиентов обладали такими же достоинствами. Правда, это был клиент другого рода. Год назад он дал Часовщику список имен мужчин, разбросанных по Европе, Ближнему Востоку и Южной Америке. Часовщик постепенно шел по этому списку. Он убил человека в Дамаске, другого – в Каире. Он убил француза в Бордо и испанца в Мадриде. Он пересек Атлантику, чтобы убить двух состоятельных аргентинцев. Одно имя еще оставалось в списке – швейцарский банкир в Цюрихе. Часовщик еще не получил сигнала, чтобы разделаться с ним. В полученном им сегодня досье было новое имя, несколько ближе к дому, чем он предпочитал, но это едва ли могло служить препятствием. Часовщик решил принять заказ.

Он взял телефонную трубку и набрал номер.

– Я получил часы. Как быстро нужно их сделать?

– Считайте эту работу срочной.

– За срочную работу – дополнительная плата. Я полагаю, вы готовы ее заплатить?

– А сколько дополнительно?

– Моя обычная ставка плюс половина.

– За эту работу?

– Вы хотите, чтобы я ее выполнил, или нет?

– Я пришлю первую половину утром.

– Сегодня вечером.

– Если вы настаиваете…

Часовщик повесил трубку, как раз когда сотня механизмов одновременно отзвонила четыре часа.

Вена

Габриелю никогда не нравились венские кафе. Было что-то в царившем там запахе – застоявшегося табачного дыма, кофе и спиртного, – вызывавшее у него отвращение. И хотя по природе он был человек тихий и спокойный, ему не нравилось подолгу сидеть без дела, теряя драгоценное время. Он не читал на людях, опасаясь старых врагов. Кофе пил только утром, чтобы проснуться, а от жирных десертов его мутило. Остроумные беседы докучали, а разговоры других людей, особенно немецких псевдоинтеллектуалов, доводили чуть не до безумия. Адом для Габриеля было бы сидеть в комнате и слушать дискуссию об искусстве, которую вели бы люди, ничего в нем не понимающие.

Он больше тридцати лет не был в кафе «Централь». Здесь, в этом кафе, проходил последний этап его обучения у Шамрона, оно было порталом между жизнью до работы в службе и нереальным миром, в который он вступил потом. В конце периода тренировки Шамрон придумал еще один тест, чтобы проверить, готов ли Габриель. Его выбросили в полночь из машины на окраине Брюсселя без документов и без единого сантима в кармане и велели на другое утро встретиться с агентом в Амстердаме в «Лейдсеплейне». Габриель выкрал деньги и паспорт у американского туриста и утренним поездом сумел туда приехать. Ждавшим его агентом оказался Шамрон. Он забрал у Габриеля паспорт и оставшиеся деньги и велел быть на другой день в Вене в другой одежде. Они встретились на скамейке в Штадтпарке и пошли в кафе «Централь». За столиком рядом с высоким арочным окном Шамрон дал Габриелю билет на самолет в Рим и ключ от шкафчика в аэропорту, где он найдет «беретту». Двумя ночами позже в вестибюле многоквартирного дома на пьяцца Аннабальяно Габриель совершил свое первое убийство.

Тогда, как и теперь, когда Габриель вошел в кафе «Централь», лил дождь. Он сел на обитую кожей банкетку и положил на круглый столик кипу немецких газет. Он заказал «Шлагоберс» – черный кофе со взбитыми сливками. Его принесли на серебряном подносе вместе со стаканом ледяной воды. Габриель развернул первую газету – «Ди Прессе» и начал читать. Главное место занимал взрыв в «Рекламациях за период войны и справках». Правые требовали более строгих мер против иммигрантов, чтобы арабские террористы и прочие смутьяны не могли пересекать австрийские границы.

Габриель прочитал первую газету. Заказал еще один «Шлагоберс» и раскрыл журнал под названием «Профиль». Он окинул взглядом кафе. Оно быстро наполнялось венскими служащими, заходившими после работы по дороге домой выпить кофе или спиртного. К сожалению, ни один из них даже отдаленно не напоминал Людвига Фогеля, каким его описал Макс Клайн.

К пяти часам Габриель выпил три чашки кофе и начал отчаиваться когда-либо увидеть Людвига Фогеля. Тут он заметил, что официант, стоя у бара, взволнованно потирает руки и переминается с ноги на ногу. Габриель проследил за его взглядом и увидел пожилого джентльмена, входившего в кафе, – «Австриец старой школы, если вы понимаете, что я имею в виду, мистер Аргов». «Да, понимаю, – подумал Габриель. – Добрый день, герр Фогель».

Официант помог Фогелю снять пальто и проводил его к столику, стоявшему всего в двух-трех футах от Габриеля. Волосы у Фогеля были почти совсем седые, довольно редкие и прилизанные, а глаза такие голубые, каких Габриель никогда не видел. Рот маленький и крепко сжатый; одежда – дорогая, и он элегантно носил ее: серые фланелевые брюки, двубортный блейзер, темно-бордовый галстук с широкими концами.

– Что сегодня будете пить, герр Фогель?

– «Айншпеннер», Карл. Больше ничего.

Уверенно звучащий баритон, голос, привыкший отдавать приказания.

– Не соблазню ли я вас «Захерторте»? Или яблочным штруделем? Они сегодня совсем свежие.

Фогель устало покачал головой – раз налево, раз направо.

– Не сегодня, Карл. Только кофе.

– Как вам угодно, герр Фогель.

Фогель сел за столик. И на расстоянии двух столиков от него тотчас сел его охранник. Клайн не упоминал про охранника. Возможно, не заметил его. А возможно, это было нечто новое. Габриель заставил себя опустить взгляд в журнал.

Сидели они далеко не идеально. Так уж получилось, что Фогель расположился прямо напротив Габриеля. Сиди Фогель немного под углом, Габриель мог бы наблюдать за ним, оставаясь незамеченным. Более того, охранник сидел как раз позади Фогеля, и глаза его ни минуты не оставались в покое. Судя по бугру с левой стороны пиджака, под мышкой у него было оружие в кобуре. Габриель подумал было пересесть за другой столик, но побоялся, что Фогель может что-то заподозрить, поэтому остался на месте и лишь изредка бросал поверх журнала взгляд на Фогеля.