Даже Динка притихла.

Они чувствовали себя лазутчиками на чужой территории. На территории, где царило настоящее зло.

Звук их шагов гулко разносился по всему подвалу.

– Должен быть ход еще ниже. Динка, сними показания, а мы пока осмотримся, – хрипло проговорил Глеб.

– Да. – Динка достала из кармана небольшой приборчик и испуганно покосилась на Северина. – Ты только не уходи далеко от меня, ладно? – попросила она непривычно неуверенным, совершенно детским голосом.

– Куда я денусь! – он хотел, чтобы слова прозвучали весело, ободряюще, однако подвал тут же извратил их, наполнив страхом и безнадежной обреченностью.

«Куда? Куда? Куда? Денусь! Денусь! Денусь!» – зловещим шепотом отозвалось из углов.

– Посмотрите, какое странное зеркало! – послышался тем временем голос Александры. – Я не вижу здесь своего отражения!

Северин оглянулся и увидел, что Саша стоит напротив высокого темного зеркала в массивной деревянной раме. Отражения действительно не было, и вдруг по поверхности стекла зазмеилась трещина, за ней еще одна и еще…

Северин понял, что странные трещины складываются в буквы, а те – в слова, и вскоре замершие перед зеркалом «русичи» смогли разобрать корявую надпись:

«УХОДИТЕ ИЛИ УМРЕТЕ!»

– Это чья-то шутка? – спросил Глеб, впрочем, не слишком уверенно.

– Да… технически такое возможно. Скажем, с помочью металлизированной стружки и магнита… – едва слышно проговорила Динка. – Если бы кто-то хотел нас напугать…

И тут в тишине подвала отчетливо послышался металлический перестук. Он шел из глубины подвала, приближаясь с каждой минутой.

Северин почувствовал ледяной ужас, словно он – крохотный щенок, оказавшийся перед неведомым чудовищем… На стене показалась тень, похожая на очертания огромной собаки.

– Собака графа! Та самая! – взвизгнула Динка.

Северин глухо зарычал. Мышцы сводило от напряжения. Вот сейчас…

– Отступаем! – скомандовал Глеб. – Не надо лезть на рожон! Отступаем! Быстро!

Они кинулись бежать туда, к спасительной лестнице, а позади тревожно и угрожающе звучало: «Клац-клац-клац, клац-клац-клац!»

– Ян, мне нужно с тобой поговорить! – раздалось из-за двери.

Он захлопнул книгу, сунул ее под подушку и двинулся было открывать, но вернулся, покосился на плотно задернутые шторы и сунул свое сокровище между стеной и кроватью – так будет надежнее, а после заправил в джинсы одну сторону рубашки, расстегнул несколько пуговиц и взлохматил и без того лохматые волосы.

– Ян? – нетерпеливо позвали из-за двери.

– Сейчас, одеваюсь.

Он открыл дверь, нарочито зевнул и оглядел полутемный коридор с потертой красной дорожкой.

– Ты одна? Ну проходи, если не боишься за свою репутацию.

Ян посторонился, пропуская девушку в комнату.

Александра прошла к окну и встала, опершись о подоконник.

– Только не рассказывай, что спал, – сказала она Яну, глядя ему прямо в глаза.

– А ты что, провидица? Или освоила чтение мыслей? – Он скрестил руки на груди и встал у двери, как раз напротив девушки.

– Считай, что провидица. А еще у тебя кровать едва примята.

Ян стукнул себя ладонью по лбу.

– Элементарно, Ватсон! – горестно воскликнул он. – Вот так и прокалываются великие шпионы!.. – И посмотрел на Сашу уже серьезно. – Ну, рассказывай, что у вас там случилось, ведь я вижу, что-то произошло.

– Там, в подвале, что-то есть, – ответила девушка, – но, если подумать, оно вело себя очень странно. Мне отчего-то кажется, что нас просто хотели напугать. То есть теперь так кажется, а тогда было действительно страшно…

Ян молча покачал головой.

– Я много лет боялась, и я немного… как бы сказать… разбираюсь в страхе, – произнесла Александра быстро.

– И ты думаешь, это что-то сверхъестественное? – уточнил Ян, тряхнув густой черной челкой.

– Мне кажется, да. Если это мистификация, то слишком умелая. Я видела, что Северин едва не потерял над собой контроль.

– Ну, Северин – это серьезно. – И было непонятно, смеется Ян или нет.

– Я думала, ты захочешь помочь, – Саша медленно двинулась к двери, но Ян не освободил ей проход, и они замерли в полушаге друг от друга.

Ее глаза казались темнее, чем обычно, может, потому что девушка стояла против света. Ольга и тем более Мария были красивее, но только в Александре ощущалось что-то древнее, будоражащее воображение, что-то магическое – по крайней мере, Ян привык называть это нечто магией. Завороженный властной силой, Ян протянул руку и коснулся волос девушки.

Александра отпрянула, словно ее ударили.

– Что ты делаешь? – спросила она, а в глазах тенями заметался страх.

– У тебя все в порядке? Тебя больше ничего не беспокоит? – спросил Ян, с усилием отводя руку. Почему-то в этот момент ему очень хотелось коснуться ее щеки, очертить мягкую, но решительную линию подбородка…

Саша отвела взгляд и помотала головой.

– Нет, теперь все хорошо. Я надеюсь, она меня действительно простила… – проговорила девушка одними губами. На ее лбу пролегла складочка, отражающая напряжение, в котором находилась Саша.

Ян хотел бы разгладить эту складочку, но знал, что сейчас Александра только испугается. Слишком долго она жила в постоянном страхе, слишком долго чувствовала свою вину и избегала проявлять какие-либо чувства. Наверное, ей казалось, что она умерла, вместе с сестрой и родителями утонув в тот день на яхте.

– Не бойся, я уверен, что она ушла совсем, – успокоил девушку Ян. – Думаю, что твоя сестра больше никогда не вернется, и ты должна привыкнуть жить с этим. Все имеет свой срок, даже чувство вины.

Александра кивнула.

– Ты пойдешь с нами в подвал в следующий раз? – спросила она, немного помолчав.

– Конечно, пойду. Чтобы я пропустил что-либо потенциально магическое! – Ян расхохотался. – Не дождетесь!

– Кстати, – вдруг спросила Саша, – а как твой вечер? У Маши нашлось что-нибудь стоящее?

Ян вздрогнул, однако тут же взял себя в руки. Недаром Александра так его привлекала: иногда у нее просыпалась пугающая способность смотреть в самую суть вещей.

– Не уверен, что это можно назвать стоящим. Всякие бумаги, – сказал Ян как можно небрежней.

– Понятно. – Она не стала настаивать, и Ян вздохнул с облегчением, потому что еще немного времени под напором ее глаз – и он рассказал бы все. – Я тогда пойду, уже поздно.

На часах действительно был третий час.