Поездка по соседней Бирме была такой же триумфальной и интересной. Папа и его спутники получили множество подарков с национальным колоритом. Так, из Индии он привез макет знаменитого дворца Тадж-Махал, выполненный очень искусно, и преподнес его мне (наверное, как компенсацию за то, что я не смогла с ним поехать). Недавно я передала этот подарок в музей на его родине. Пусть он хранится там как свидетельство доброго, искреннего отношения далекого народа к русскому полководцу.

А в это время в Москве продолжались политические распри. Думаю, что они еще свежи в памяти многих из нашего поколения. Написано об этом предостаточно, скажу только, что факт поддержки отцом Хрущева был, на мой взгляд, самой большой его ошибкой, результатом которой вскоре стала его последняя многолетняя опала. Об этом впоследствии я не раз ему говорила. Говорила, что слишком уж он доверчив, а вокруг много завистливых, непорядочных людей. Обычно он отмалчивался. По-видимому, он судил о людях по себе. Неспособный на коварства и интриги, он не допускал и мысли, что за добро ему могут отплатить злом. Конечно, у папы была своя логика, свои причины так поступать, и главная из них – не допустить восстановления старых, сталинских порядков. Благодаря его позиции как министра обороны и докладу на пленуме ЦК, открывшемся 22 июня 1957 года, известной «антипартийной» группе было нанесено поражение. На пленуме был избран новый Президиум ЦК КПСС, куда вошел и отец.

На охоте в Албании.

Далее события разворачивались еще более тревожно. Авторитет отца и в войсках и в стране все возрастал, что, видимо, серьезно озадачивало и беспокоило Хрущева и его сторонников. Но папа старался не вникать во все эти перипетии. В июле – августе 1957 года под его руководством были успешно проведены большие общеармейские учения в Белоруссии и Прибалтике, в октябре планировались новые учения в Киевском военном округе.

Еще до начала белорусских учений папа взял нас с собой в Ленинград, куда его пригласили на празднование Дня Военно-морского флота. Встречали его очень тепло и торжественно. Пробыли мы там всего три дня, но время провели очень интересно, многое удалось посмотреть. Ведь я была в городе на Неве впервые.

В конце августа мы всей семьей отправились на юг, на Черное море. Погода была чудесная. Купались, загорали. Папа выезжал на лодке на рыбалку. Там отпраздновали день рождения Танюши, которой 9 сентября исполнился год. Отдыхали, чтобы, вернувшись в Москву, серьезно заниматься делами. Мне предстояло работать после отпуска в Издательстве иностранной литературы, куда меня незадолго до этого взяли на должность научного редактора редакции права.

Совершенно неожиданно папе объявили, что его с официальной миссией направляют в Югославию и Албанию. Выбор времени для такого визита, хотя и важного, не мог не вызвать удивления. Вот-вот должны были начаться серьезные учения. Позднее он, конечно, понял, почему Хрущев сам отправился в Киев: собрав на учение военных, он хотел прощупать их настроения и отношение к министру обороны.

3 октября 1957 года из Севастополя папа на крейсере «Куйбышев» отплыл в Югославию. Это было его первое путешествие по морю. На второй день после отъезда папы мы узнали из сообщения ТАСС о запуске в космос первого искусственного спутника Земли. Так и запомнились мне два события: расправа над ничего не подозревающим отцом и сенсационное сообщение о запуске спутника.

В первые дни после возвращения было, конечно же, не до обмена впечатлениями, но какое-то время спустя папа рассказал, как тепло его встречали в Югославии, о беседах с президентом Иосифом Тито, его красивой женой Йованкой, о посещении войск. Он был приятно удивлен, когда во время прохождения Босфора с турецкого берега была получена приветственная телеграмма, в которой он был назван «высочайшим полководцем Второй мировой войны». Сейчас уже не помню, рассказывал ли он о встрече в пути с соединением 6-го американского флота, корабли которого приветствовали советского министра обороны. Экипажи кораблей, одетые в белое, были выстроены на палубах под звуки барабана и фанфар.

Ну а что же на Родине? На родине творилось что-то непонятное. До нас доходила информация, что в военных учреждениях, партийных организациях проходят закрытые совещания, на которых, как по команде, резко критикуется деятельность министра обороны. Никто ничего не понимал. Телефонная связь с папой была для нас закрыта. Если кто-то из нас выезжал на машине, следом обязательно двигался черный автомобиль. Когда кое-что прояснилось, мой муж попытался через главного маршала авиации К. А. Вершинина получить разрешение вылететь к папе, в чем ему, конечно же, было отказано.

26 октября отец должен был вернуться самолетом домой. Решили предупредить его о происходящих событиях: написали короткую записку, чтобы передать ее при встрече. На аэродроме среди прочих был И. С. Конев, который предложил отцу сразу же ехать в Кремль. Мы попросили папу сесть с нами в машину, где молча передали ему записку, не будучи уверены, что в машине нет подслушивающих устройств.

В тот же день в газетах появилось сообщение, повторенное затем по радио, об освобождении маршала Жукова от обязанностей министра обороны и назначении на этот пост Р. Я. Малиновского. На другой день состоялся пленум ЦК, который вывел отца из состава членов Президиума ЦК и ЦК КПСС.

Обрушившийся на папу удар, вероломно подготовленный за его спиной людьми, которые совсем недавно, провожая его в зарубежную поездку, фальшиво ему улыбались, надо было как-то пережить. Роль Хрущева во всей этой истории была зловещей и вызывала презрение. Видеть папины переживания было невыносимо, хотя внешне он их, как всегда, не показывал. Он был все время дома, много спал. Мы старались как можно меньше напоминать ему о случившемся.

Вспоминать об этом очень горько. Было обидно за отца. За то, что вокруг него оказалось столько непорядочных людей, которых Хрущеву удалось сплотить вокруг себя, так что на пленуме никто не выступил в защиту отца.

На людей, не причастных к правящей верхушке, жестокая расправа с маршалом Жуковым произвела тягостное впечатление. Об этом потом вспоминали многие известные люди, в том числе Константин Симонов, военные историки Н. Г. Павленко, Н. А. Светлишин, Н. Н. Яковлев и другие. Наши близкие надежные друзья – правда, их оказалось не так уж много, – вместе с нами переживали за папу, как-то старались развеять его тяжелые мысли.

Просто не хочется вспоминать о некоторых действиях, предпринятых для того, чтобы очернить отца. Я имею в виду сообщения в прессе об одобрениях решения пленума активами коммунистов, клеветническую статью маршала И. С. Конева с нелепыми измышлениями и обвинениями в недостаточной боевой готовности войск, ограничении деятельности парторганизаций в Вооруженных Силах, в стремлении отца якобы единолично решать все вопросы руководства в армии, создании собственного культа личности и пр.

Все это время папа находился в неведении относительно своего положения и будущего. Только 15 марта 1958 года ему объявили, что он уволен в отставку. Его сняли с партийного учета в Министерстве обороны и предложили встать на учет по месту жительства в Краснопресненском районе. Помню, что он не раз тепло говорил о людях завода «Память революции 1905 года», куда его поставили на партийный учет. Там его встретили дружелюбно, с пониманием сложившейся ситуации. Впоследствии ему предлагали стать опять на партийный учет в Министерство обороны, но он категорически отказался.