— Я не знала, что еду к тебе, — негромко произнесла Лина, заламывая на руках пальцы.

— Чего уж там… я тоже не знал. Иди обниматься!

— Это еще зачем? Я приехала работать бухгалтером, а не проституткой.

— Бухгалтером? — удивился я, и тут до меня дошло — друг постарался. Вот гад, нашел куда ее отправлять. — Ну, проституткой тебе никто и не позволит работать. А обниматься, хотя бы потому что я по тебе соскучился.

Сам поднялся, понимая, что отчего-то малышка боится меня, и подошел к ней. Только вблизи заметил, как тяжело она дышит. Я буквально навис над ней, отмечая, как она изменилась за пять лет. Стала краше, взрослее, эффектнее, и в то же время она выглядела невинной и по-прежнему прекрасной. Сука, как мне нравится! Стоит и смотрит на меня своими лупастыми глазами, рот слегка приоткрыла и лицо покрылось румянцем. Точно на скромницу похожа, и только я знаю, какой у нее дерзкий ротик.

— Выдохни, — прошептал я и, подняв руку, пальцами заправил несколько прядок волос ей за ухо. — Кусать не буду… пока.

И девчонка не сдержалась, сама набросилась на меня с объятиями. Издала тихий вздох, а я в ответ крепко сжал ее руками и носом вдохнул знакомый запах ее волос. Чертовски не хватало этой заразы. Даже уже забыл, как с ней бывает круто. И это я не про секс.

— Меня нельзя кусать, я ядовитая, — прошептала Лина и сама укусила меня за плечо, от чего я ойкнул, и тут же хмыкнул. Дуреха.

— Спорить не стану. Характер стервозный.

— Ты же мне рад? — улыбнулась так, как и прежде, и я едва не застонал, не веря, что передо мной действительно стоит Виталинка.

— Очень, — тут же шлепнул ее по лбу.

— Ауч! Ты чего?

— Блоха по тебе ползла. Нужно Барбоскина искупать. Ты этим и займешь.

— Я? Барбоскина? — ошарашено уточнила она, потирая лоб после моего легкого хлопка. — А как же денежки?

— Заплачу, 150 гривен. Хватит?

— Кому? Барбоскину?

— Нет! Блохе!

— Я же бухгалтером работать приехала, — задумчиво произнесла Лина, и я заметил, как в ее голове завертелись шестеренки.

— И поварихой. А теперь быстро переодеваться. Сегодня еще рабочий день.

— Покажешь мне, на какой полочке слабительное находится. Накапаю тебе вечерочком.

— Ради этого не стоило уезжать, — хмыкнул я, заметив ее глазах искры веселья.

— Ради этого стоило приезжать. Показывай, где моя комната!

— Бедные мужики. Хана всему отряду.

Пройдя по дому, я вошел в простенькую комнатку, в которой теперь будет жить Виталинка. Конечно, это не прежние хоромы, к которым она привыкла, ведь даже в Лондоне у нее была хорошая съемная квартира, насколько я в свой приезд успел разглядеть. А здесь… Ну здесь куда все проще. Небольшая прямоугольная комната с одним окном, кровать под стенкой, телевизор на тумбочке и стул в углу. Все, больше нихрена.

— Мда, весело…

— Я прикажу завтра же поставить тебе дверь в комнату.

— Завтра? А сегодня я как буду спать? Может, Барбоскина приведем охранять, чтобы твои мужланы не забрались ко мне в комнату?

— Может, и приведем.

— Благодарю, — присела в реверансе.

— Еще найду для тебя какой-то шкаф, чтобы вещи могла сложить туда.

— Большой не ищи, — произнесла она и умостила задок на кровать, — у меня все равно там практически одни трусики.

— Тебе твои ленточки не понадобятся, — рыкнул я и собрался оставить ее, дав возможность переодеться, как услышал ответ.

— Предлагаешь голой ходить?

— Нет, паранджу на тебя надену. Братцу спасибо скажешь.

— Тебе надо, ты и скажешь.

— Переодевайся. Снаружи покараулю.

Ушел подальше от греха, переживая, что не сдержусь и стану подглядывать за малышкой. А ведь я все еще помнил, какое потрясающее у нее тело. Бархатистое, слегка смуглое и невероятно нежное. Хрупкая малышка, которую мне хочется спрятать подальше ото всех. Тем более сейчас, когда она одна среди семи мужиков. Бл*дь, пережить бы мне это. Глаз да глаз нужен.

Выйдя на крыльцо, посмотрел на рычащего пса, который тут же припал к миске с водой. Жара была выматывающая, можно и лохматого прихватить на море. Вообще не любил лето, жара раздражала, а постоянно сидеть под кондиционером не было возможности. Да и вредно для здоровья.

Эх… эта чертовка сейчас там переодевается, оголила свое прекрасное тело. Эта мысль так и манит меня вернуться и овладеть ею, но я держусь. Хотя бы ради уважения к ней. Признаюсь, скучал по Лине ужасно. И часто думал, как она там живет в Лондоне, есть ли кто у нее, помнит ли обо мне. Сам был виноват в том, что девчонка уехала, но в то же время мне хотелось, чтобы и забыла меня. Противоречил сам себе, дурак. Но ничего не мог поделать. Тело ведь помнило, какая она отзывчивая и страстная. И порой стыд брал за то, что посмел тронуть. А в другой момент снова желал оказаться в ее объятиях. Как хорошо, что Крам не умеет читать мысли, иначе бы точно давно хозяйство отрезал. Уж я-то знаю, как он любит сестренку и дорожит ею.

— Я готова, — услышал позади себя и, обернувшись, застал стоящую в дверном проеме Лину.

Волосы переплела в высокую косу, а вместо легкого платья на ней красовалась майка и короткие шорты. Ой блин, ну никто же не говорил, что будет легко?

— Спасибо, что грудь прикрыла. Пошли, познакомлю тебя со всеми. Может, голодна с дороги? Как ты добралась сюда? Крам не мог привезти что ли?

— Сколько вопросов, даже лень отвечать.

— Ты понимаешь, куда приехала?

— Мой брат сказал, что меня никто не обидит. И теперь я понимаю, о чем он говорил. Здесь ты, а значит… бедные мужики.

— Бедные они будут из-за тебя, — буркнул я и спустился по ступенькам, ведя новую работницу к беседке.

— Да-да.

— Мужики, знакомьтесь, это наша новая повариха — Виталина Витальевна. Любить не обязательно, а вот уважать приказываю.

— Я себя сейчас бабкой старой ощутила. Ничего, что я младше всех вас? Мальчики, можно просто Лина, — произнесла эта зараза, раздражая меня своим поведением.

— Все слышали, да? Виталина Витальевна! — строго повторил я и обратился к Лине: — Ты проголодалась? Я солянку варил.

— Да, немного бы перекусила, спасибо.

— Я принесу. А ты, цыпочка, пока располагайся, — неожиданно на помощь вызвался Жека. Хотя от этого стоило ожидать. Обязательно проведу с ним разъяснительную беседу. Да тут со всеми надо поговорить, ибо смотрят на мою малышку аки звери оголодавшие.

— Мне, пожалуйста, не слишком густо наливай! — вдогонку произнесла она и продефилировала к моему месту.

— Понял, крошечка, понял.