— Да, господин доктор, такие крепкие, что не только вас, а самого слона выдержат.

— Ну, помолчи, — и доктор, кряхтя и охая, полез по узкой лесенке.

Наступило молчание. Было жутко.

Гарри не выдержал и, поднявшись на ступени, — крикнул в отверстие:

— Жив ли ты, доктор!

— Ну, конечно, жив. Сейчас вернусь и расскажу.

Немного погодя он и сам показался из люка, и Гарри помог ему выбраться.

— Прикажите закрыть люк, ничего особенного там нет, т.е. я хочу указать, там нет ни золота, ни бриллиантов и от своей трети находки я отказываюсь в пользу деревенского кладбища.

Потом доктор, не торопясь, принялся готовить себе сигару.

— Да говорите, что там?

— Правда ли есть скелет?

— Где он лежит? — спрашивала любопытная молодежь.

— Подождете; вам бы только смеяться над пожилыми людьми, а небось к мертвецу никто не пошел, струсили поди, — бурчал доктор.

— Не будем больше, не будем, вы доказали свою храбрость, падайте теперь вверх тормашками, не будем смеяться, — уверяли молодые люди.

— Ну, то-то! — сказал, наконец, удовлетворенный доктор, — слушайте же:

— Там небольшая комната, ну, скажем, сажень в квадрате, пустая. На стене, что упирается в гору, мраморная плита с надписью: «Здесь покоятся Фредерик и Мария, из древнего и знаменитого рода графов Дракула».

— Ну, а где же мертвец? — не унимались любопытные.

— Погодите, будет и мертвец! — отвечал доктор.

— С той стороны, что, по моему расчету, выходит на озеро, на обрыв, есть в стене щель; через нее проникает свет. Щель или расщелина настолько широка, что через нее может протиснуться человек, конечно, не такой, как я или капитан Райт. Вот возле этой-то щели на полу и сидит мертвец — точнее, скелет, приложив голову к выступу скалы. Кожа на лице почти не сохранилась, а судя по зубам, покойник не старый человек. Волос на голове тоже нет, они или обриты или же их съела какая-нибудь порода моли. Одежда настолько истлела, что определить материал или покрой невозможно. Какой-то плащ или халат.

— Вот и все! — закончил доктор, затягиваясь приготовленной сигарой.

— Но как он туда попал? — спросил Жорж К.

— Это вопрос трудный. Быть может, добровольно, быть может, и нет. Мог сойти через люк и тот ожиданно или неожиданно закрылся. Наконец, мог прийти через расщелину и не имел сил выйти обратно, но последнее предположение трудно. Расщелина должна прийтись как раз посередине утеса, на котором стоит замок. Так что добраться до нее нелегко. Но если предположить даже, что кто-либо ради любопытства и проник в нее, то почему он не пошел обратно и уже на дороге не завяз и не умер, а остался ждать смерти у входа, на пороге спасения, так сказать. Все это очень темно.

— Одно несомненно, расщелина образовалась в долге после постройки склепа, не мог же строитель оставить незаделанной такую огромную щель. Какой был смысл? — закончил свой рассказ доктор.

Предположения, догадки сыпались градом. Но ни одна не выдерживала логических возражений.

— Странно, что склеп сделан не под капеллой, как принято, а в стороне, — заметил Джемс.

— Да это скорее не склеп, а одиночная могила, так как других надписей нет, — добавил доктор.

Находка трупа удручающе подействовала на общество, и было решено дальнейший осмотр прекратить.

Вышли во двор. Прошли мимо конюшен, людских, кухонь и пр. прямо к воротам.

Староста аккуратно замкнул калитку и повесил новую печать.

До заката солнца оставалось еще часа два, а потому решили идти по новой дороге в деревню, навестить Карла Ивановича в его архиве.

Дорога была крутая и очень испорчена временем. Шли тихо.

Никто не заметил, что староста исчез.

При входе в деревню он встретил Гарри низкими поклонами, прося удостоить чести его дом.

— У меня в саду приготовлено пиво, его варили мои дочери, — говорил он.

Ничего не оставалось, как зайти, да и после жаркой и пыльной дороги глоток пива должен быть не лишний.

Когда общество разместилось под тенью цветущей липы да холодное вкусное пиво принесли две хорошенькие дочери хозяина, то стаканы начали быстро пустеть и вновь наполняться.

Один доктор отказался от пива и попросил стакан колодезной воды.

А на насмешки товарищей ответил:

— Не люблю я деревенского пива, в нем всегда есть примесь дурмана. Вы, Жорж, очень не налегайте, вам и без дурмана снятся красавицы.

Жорж К. в ответ выпил огромную кружку пива.

— За здоровье здешних красавиц! — воскликнул он задорно, кланяясь дочкам старосты.

— За здоровье наших милых хозяек! — подхватила молодежь, весело смеясь.

Дочки старосты даже вспыхнули от удовольствия и стыдливости.

Это были девушки шестнадцати-восемнадцати лет, здоровые, свежие, а при опрятности костюма и роскошных косах даже привлекательные и не для таких скучающих шалопаев, как наши охотники.

Так что когда Гарри в сопровождении доктора и старосты вышел из сада, компания и не сдвинулась с места.

— Оставьте их! — сказал Гарри доктор.

Пошли к церкви.

Ризница была открыта, и сторож беспрекословно пропустил старосту и его спутников.

В ризнице хранилось запасное облачение священника, хоругви, кресты и прочая церковная утварь.

Гарри обратил внимание на большой крест, весь точно сделанный из мозаики.

— Что это за дерево? — обратился он к сторожу.

— Это омела, — отвечал сторож. — Крест сделал один из моих предшественников.

— Мне бабушка говорила, что этот сторож был древний старик и имел много странностей, — добавил староста.

— Он целые дни делал кресты разных размеров и дарил их всем жителям деревни. У меня в доме тоже есть. Сторожка, где он жил, была наполнена крестами, но главное то, что он делал их только из омелы. Летом еще старик разводил чеснок, до которого был большой охотник, и остролист. Когда его спрашивали, почему он не сделает креста из дуба или березы, а все из омелы, он хитро улыбался и шамкал: «Не любит, боится», — рассказывал староста, польщенный вниманием Гарри.

Прошли в архив.

На полу небольшой полутемной комнаты с крошечным пыльным окном сидел Карл Иванович. Кругом лежали целые вороха бумаг. Карл Иванович только тогда заметил гостей, когда его окликнули.

Увидав Гарри, он быстро вскочил, точно ему было не 65, а 25 лет, и с сияющим лицом подал ему церковную выпись.

Там значилось, что родоначальник линии графов Дракула-Карди был привезен в гробу и спущен в семейный склеп такого-то числа и года. В чем и свидетельствуют такие-то.