юноши вино, и увела его самого прочь, после короткого прощания с Пьяным Отшельником. Как пояснила девочка, старик был весьма искусным винокуром, но мало что из его продукта покидало стены дома Отшельника - тот неизменно выпивал все сам. Вино же его, как пояснила Сянъюнь, наново закупоривая кувшин, и убирая его на полку к лекарственным ингредиентам, отлично подходило для медицинских целей, будучи крепким и чистым от примесей.

О возвращении Божественной Мелодии Сяо-Фань узнал, когда одним утром свежий воздух долины наполнили звуки игры на цине. Знакомство с ней было, пожалуй, самым кратким из всех: представившись, и выслушав представление Ван Фаня, она распрощалась с ним и Сянъюнь, отговорившись делами. Эта дама, сдержанная и неразговорчивая, пусть и не была стеснительной, подобно Флористке, нелюдимостью даже превосходила юно выглядящую цветочницу, предпочитая обществу людей музыку и уединение. Музыку же она играла часто и много, и не возражала против слушателей. Сяо-Фань этим беззастенчиво пользовался - в те дни, когда доктор Шэнь с дочерью не могли отвлечься от дел для приёма пищи, он, прихватив очередное вкусное и полезное блюдо, устраивался на пикник неподалеку от дома музыкантки, наслаждаясь едой и мелодией. Музыкальные умения женщины как нельзя лучше отражали ее прозвание - мелодии, играемые необщительной музыканткой, как грустные, так и бодрые, неизменно волновали и захватывали.

Сяо-Фань обжился в долине Ванъю быстро. Лечебные мероприятия, которым его подвергал доктор Шэнь, были разнообразны и продолжительны - сеансы акупунктуры, целебные ванны, прием пилюль с самыми разнообразными, и очень часто неприятными, побочными эффектами, и даже физические упражнения. Но все они не могли занять день юноши полностью, и даже значительной его части не отнимали. Ван Фань был предоставлен самому себе большую часть времени.

Поначалу, он частенько проводил время с Цзюй Соу, но быстро устал от общества мудреца, в совершенстве освоившего шахматы и облавные шашки - ни с тем, ни с другим у юноши не задалось, и постоянные проигрыши скоро наскучили ему.

Дом Художника был полон великолепных картин, как авторства самого мудреца, так и знаменитых мастеров кисти - рыжеволосый мужчина оказался заядлым коллекционером. Гостевать у него было сродни посещению картинной галереи с отличным гидом - Художник знал все о стилях изобразительного искусства, и его истории, и каждый из экспонатов его коллекции с его пояснениями приобретал дополнительную глубину. Но, как и со всякой картинной галереей, количество полотен в доме Художника было конечно, как и количество историй, что он мог рассказать о них.

Знакомство с Ученым было бы одним из полезнейших для Сяо-Фаня, если бы не постоянное отсутствие мудреца в долине. Юноша сумел застать его всего несколько раз, и пусть уроки низкорослого и жизнерадостного мудреца были полезны - копилка знаний Ван Фаня обогатилась двумя десятками распространенных иероглифов, - но уж очень они были нечасты. Жизнелюб и непоседа, Ученый странствовал побольше прочих мудрецов долины Ванъю, пусть его странствия и были коротки, и оканчивались обычно в трактирах и “домах цветов”.

К концу первой недели пребывания в долине Сяо-Фаню даже удалось разговорить Флористку. Любимой темой женщины, заставившей ее отбросить всю застенчивость, оказались, конечно же, цветы, и юноша был не то, чтобы рад этому своему открытию.

- …Представляешь, Сяо-Фань, полив, который мне ранее приходилось делать строго в определенные часы дня, оказался не нужен, после того, как я обустроила этот искусственный водопад! Цветок вбирает брызги от него сам, с помощью воздушных корней! Эта орхидея - чудо, не правда ли? Конечно, остается еще вопрос подкормки… - с сияющими глазами увлеченно рассказывала Ли Минмэй.

Где-то полчаса назад, Сяо-Фань заинтересовался необычного вида цветком, высаженным рядом с заключенным в искуственное, выложенное из камней русло оросительным каналом, низвергающегося с искусственного же водопадика. Корни цветка, многочисленные и светло-зеленые, раскинулись по поверхности клумбы, а одинокий стебель был увенчан насыщенно-синим бутоном. Юноша спросил о нем подошедшую хозяйку, и та, загоревшись, поведала ему больше, чем он когда-либо знал об орхидеях, да и о цветах вообще. Более того, увлекшаяся цветочница и не собиралась останавливаться, и ноги Сяо-Фаня потихоньку начали уставать, следом за его ушами.

Спасение пришло в виде шедшей мимо Шэнь Сянъюнь, которая, поймав тоскливый взгляд Ван Фаня, присоединилась к беседе, и вызволила друга, сославшись на срочные медицинские процедуры.

- Ты знаешь, Сянъюнь, - сказал юноша задумчиво, когда они отошли на достаточное расстояние, - увлеченная и очень продолжительная речь старшей натолкнула меня на одну мысль.

- О том, что не стоит затевать с Флористкой беседы о цветах, если у тебя нет лишнего часа или двух? - рассмеялась девочка.

- Нет, не на эту, - все так же отрешенно ответил Сяо-Фань. - Я, похоже, понял, какое из мастерски освоенных мудрецами долины Ванъю дел мне более всего по душе. Картины Художника великолепны, Ученый знает все о каллиграфии, а Цзюй Соу, пусть и неизменно меня побеждает, интересный оппонент в шахматах, но я, оказывается, слишком приземлен для того, чтобы погрузиться в любое из Четырех Искусств. Много больше красоты и глубины картин, изящества иероглифов стиля “бегущей руки”[1], и загадок знаменитых партий в облавные шашки меня привлекает то, чем занимаешься ты и твой отец. Помощь людям, - он внимательно поглядел на посерьезневшую девочку. - Скажи, Сянъюнь, могли бы твой отец и ты поделиться со мной знаниями? Я с каждым днем чувствую, как становлюсь сильнее и бодрее, - увлеченно продолжил он, - а с моих слуха и зрения словно опадает шелуха. Я, - он рассмеялся, - словно змея, сбрасывающая старую кожу, и все это - благодаря вашим и доктора Шэня чудесным лекарствам. Уметь подобное, - он понизил голос, - ценнее и интереснее для меня, чем игра в облавные шашки, рисование, музыка, или каллиграфия, - он смущенно поглядел на внимательно слушающую собеседницу, и добавил:

- Ты только старшим об этом не говори. Так что, старшая сестрица, как думаешь, согласится ли твой отец обучить меня своему искусству, искусству врачевания?

- Мы уже тебя учим, Сяо-Фань, - добродушно улыбнулась девочка. - Скажи, что получится, если смешать три меры корня дягиля и четыре - красного цветка?

- Заготовка для тонизирующего и общеукрепляющего средства, известного, как Пилюля Сяояо, - ответил тот удивленно. - Я запомнил, потому что название созвучно с именем моей школы.

- Верно, - довольно кивнула Шэнь Сянъюнь. - А какую акупунктурную точку нужно уколоть при резях в желудке?

- Чжунвань, - ответил юноша немедленно. - Чуть ниже солнечного сплетения. Я ее нескоро забуду - твой