Мы также оставляем вам и вашим братьям стадо из пятисот лошадей, чтобы вы могли охотится на них в свое удовольствие, сказала Изолт. Мы умоляем простить нас за то, что они такие костлявые и тощие, и надеемся, что их число возместит недостаток жира.

Дракон рассмеялся, и все, кто слышали этот звук, похолодели до мозга костей. Изолт все так же неподвижно стояла на коленях, склонив голову, и после нескончаемого напряженного ожидания, когда она, казалось, совсем перестала дышать, дракон отодвинулся, держа сундук с драгоценными камнями в когтях.

Мы знаем тебя, Изолт Рыжая. Мы принимаем твои дары, сколь бы жалки они ни были, и даем тебе и твоим людям разрешение взойти на нашу гору. Помни, мы не потерпим неуважения от твоих спутников. Если хотя бы один их них осмелится заглянуть в наш дворец или оставит след на иле наших озер, мы посмотрим, сможет ли жир ваших тел возместить недостаток жира на тех тощих созданиях, которых вы именуете лошадьми.

Изолт признательно склонила голову. Дракон присел на своих мощных задних ногах и взвился в небо, и ее чуть не сбило с ног ветром, поднятым его чудовищными крыльями. Она прикрыла глаза ладонью, защищаясь от кружащихся в воздухе пыли и листьев и впервые за долгое время вздохнула свободно.

Они добрались до долины драконов утром Купалы и медленно прошли мимо дымящегося озера, от которого над кратером поднималась клубящаяся дымка, противно пахшая тухлыми яйцами. Хотя многие невольно вскидывались при каждом малейшем звуке, все был очень осторожны, чтобы ненароком не взглянуть на семь огромных пещер в склоне холма. Не было видно ни одного дракона, к некоторому разочарованию самых храбрых из них, и они смогли начать долгий подъем из долины драконов.

Изолт дождалась, когда все солдаты прошли мимо нее и скрылись из виду, потом пересекла долину и положила огромный букет роз, уже слегка увядших, на нижнюю ступень. Она преклонила колени и сказала: Благодарю вас, Круг Семи.

Где-то в глубине ее разума, так глубоко, что, казалось, эти слова эхом отдавались в ее сердце и желудке, а не в мозгу, она услышала ответ королевы драконов. Не за что.

Счастье переполнило ее, такое острое, что глаза защипало от слез. Она сглотнула, кивнула головой и поднялась на ноги, быстро зашагав через долину вслед за своими людьми.

Изабо медленно шла по лесу, внимательно глядя вокруг. Ей нужно было найти самое лучшее место. Она узнает его, когда увидит, она была уверена в этом. Это должно быть место силы, место, где энергии воздуха, воды, земли и огня могут сойтись, место, которое затронет какую-то важную внутреннюю струну ее души.

Лучше всего было бы, если бы все произошло в каком-то месте, которое уже имело для нее значение, например, на скалистом уступе на краю водопада в укромной долине Мегэн, где она прошла свои Ученические Испытания. Но армия Ри ехала на войну, и Изабо путешествовала вместе с ней. Она не была вольна сама выбирать место и время ее Испытания Колдуньи, как молодые ведьмы в былые времена. Повезло еще, что Лахлан решил провести несколько дней в Дан-Идене, с банприоннса Блессема, празднуя Купальскую Ночь, прежде чем продолжить путь в Эрран, а оттуда в Тирсолер, чтобы встретиться с их флотом. До сих пор Серые Плащи ни в одном месте не останавливались дольше чем на ночь. Изабо же должна была сидеть в молчании, приобщаясь к силам природы, три дня и три ночи, прежде чем могла приступить к Испытанию Колдуньи. Такое испытание было невозможным в шуме и суете армейского лагеря.

Карликовая сова Буба перелетала с ветки на ветку, озадаченно ухая. Зачем-ух мы-ух здесь-ух? Почему-ух не спим-ух?

Я-ух только что-ух пообедала-ух, с улыбкой ухнула ей в ответ Изабо.

Днем-ух надо-ух спать-ух, ухнула Буба.

Это-ух тебе-ух, отозвалась Изабо. Я-ух не сова-ух.

Пока-ух не сова-ух, грустно согласилась Буба. Она так и не смирилась с нежеланием Изабо принимать другой облик после последнего ужасного приступа колдовской болезни, и всегда пыталась уговорить Изабо снова полетать вместе с ней.

Земля под ногами Изабо начала медленно понижаться. Она повисла на крепком суку и подтянулась, чувствуя грызущее беспокойство. Этот небольшой лесок был единственным невозделанным местом на много миль окрест, поскольку Блессем был краем лугов и зеленых изгородей. Если она не найдет какое-нибудь местечко, где можно высидеть все Испытание, могут пройти еще долгие месяцы, прежде чем ей представится следующая возможность.

Она услышала журчание бегущей воды и воспрянула духом. Она пошла на звук, выйдя через тенистую дубовую рощицу на небольшую поляну, залитую солнечным светом. Изабо поняла, что она нашла свое место.

Из расселины в западном склоне утеса бил родник кристально чистой воды, каскадом сбегая по холму и собираясь в небольшую заводь в центре рощицы. На ее поверхности плавали кувшинки, белые, малиновые и голубые, а по обеим сторонам, прямые, точно копья, торчали камыши. За ней простирался небольшой луг, где над зарослями диких трав и цветов порхали стаи пестрых бабочек. Боярышник в полном цвету стоял в кругу опавших белых лепестков, а в дальнем конце древнее тисовое дерево пьяно склонилось на одну сторону. Корни кривого тиса образовывали широкое сиденье на краю утеса, с которого длинными бледными кистями срывался поток. Обрамленная склоняющимися ветвями дубов, оттуда открывалась панорама на лежащую внизу долину, где над голубовато поблескивавшим озером к небу взмывали стены и башни Дан-Идена.

Внезапно она заметила никси, сидящую на листе лилии и глядящую на нее любопытными блестящими глазами. Крошечное существо немедленно нырнуло обратно в заводь, но у Изабо радостно екнуло сердце. Она встала на солнце, с улыбкой подняв руки к небу.

Здесь-ух? — спросила Буба.

Здесь-ух, согласилась Изабо.

Солнце еще только поднималось из-за леса, когда Изабо на следующее утро вернулась в дубовую рощу. Она была одна. Буба, пусть и очень неохотно, но все же согласилась дожидаться ее в окружавшем рощу лесу, чтобы Изабо смогла высидеть Испытание в одиночестве, как полагалось.

Было очень тихо, трава на лугу клонилась под тяжестью росы, и единственным звуком были птичьи трели. Изабо принесла с собой большую охапку дров и тяжелую сумку, которую разобрала в душистой тени боярышника. Там оказались пять высоких свечей цвета заката, небольшой мешочек с солью и другой такой же с сушеной драконьей кровью, пучок сухих трав и цветов, несколько оловянных мисок, небольшая бутылочка с драгоценным маслом, тонкая книга в голубой обложке, буханка хлеба, бутыль с терновым вином, мешочек с небольшими красными яблоками и головка сыра, который Изабо сделала своими руками, чтобы быть уверенной, что в него добавлен сок цветов репейника, а не с пищеварительные соки ягнят.

Аккуратно разложив все под боярышником, она села в уютных объятиях тисовых корней и поела в последний раз за следующие три дня, запив еду водой из родника. Вода была холодной и пахла землей и темнотой, и у Изабо свело горло.