Эндрю заискивающе улыбнулся. В любой другой вечер она заставила бы его мыть посуду, но сейчас ей не хотелось спорить.

– Да, мам, мистер Рюбен хочет, чтобы ты позвонила ему на следующей неделе! – крикнул он ей вслед, когда она пошла на кухню.

– Он сказал зачем?

То, что его учитель математики хочет с ней поговорить, не может предвещать ничего хорошего.

– Нет. Он просто хочет, чтобы ты ему позвонила.

Интуиция подсказывала ей, что Эндрю что-то от нее скрывает, но она не стала допытываться, чтобы не портить себе настроение.

Она была вынуждена признать, что общество Чарльза за ужином доставило ей удовольствие. Ее босс был само очарование. Ему несколько раз удалось ее рассмешить. Когда он сказал ей, что она красивая, когда смеется, ее бросило в жар. Она не помнила, когда в последний раз мужчина говорил ей, что она хорошо выглядит. Чарльз напомнил ей, что она не только мать Эндрю, но и женщина.

«Немедленно перестань», – приказала себе Лиз, когда до нее дошло, что она ведет себя так, будто их сегодняшний ужин с Чарльзом был свиданием. Разве такой красивый, богатый и искушенный мужчина может ею заинтересоваться? Он сам ей сказал, что предпочитает все самое лучшее. Наверняка это касается не только кофе и коктейлей, но и женщин, с которыми он встречается. Тридцатичетырехлетняя секретарша без высшего образования, у которой есть сын-подросток, явно не отвечает его высоким требованиям.

И все же…

Лиз включила воду и налила на губку для посуды моющее средство.

Сегодняшний вечер внес разнообразие в ее размеренную жизнь и доставил ей удовольствие, какого она давно уже не получала.

Представив себе синие глаза Чарльза, в которых плясали лукавые огоньки, она вдруг испытала чувство пустоты и вспомнила, почему все эти годы избегала свиданий. Потому что удовольствие, которое ты испытываешь в начале отношений, быстро проходит, и ты хочешь новую порцию. Хочешь так сильно, что добровольно веришь в пустые обещания. В конце концов чары рассеиваются, и ты остаешься одна-одинешенька с ребенком под сердцем и без гроша за душой. Семнадцать с лишним лет назад она пережила этот кошмар и не хотела, чтобы он повторился.

Лиз содрогнулась. Эндрю прав. В доме действительно холодно. Лучше ей налить себе чашку горячего чая, забраться на диван к Эндрю и выбросить Чарльза Бишопа из головы.

На следующее утро в доме по-прежнему было холодно. Лиз с мольбой уставилась на автоматический термостат в надежде, что температура начнет повышаться быстрее.

– Вода еще недостаточно нагрелась, – послышался у нее за спиной голос Эндрю.

– Я знаю. – Когда Лиз принимала душ, вода была чуть теплой.

– Ночью печка опять издавала странные звуки.

– Я тоже слышала. – Она долго не могла уснуть, потому что собственная кровать внезапно стала казаться ей слишком большой и холодной. – Я отрегулирую термостат. Может, дом прогреется, пока нас здесь не будет.

– Надеюсь. Холодный душ – это полный отстой.

– Иди одевайся. Я обещала твоему тренеру, что ты поможешь расставлять столы.

Лиз пошла назад в спальню, жалея о том, что не запрограммировала кофеварку вчера вечером. Ужасно встать субботним утром и не получить чашку кофе.

Приличного кофе.

«Так сказал бы Чарльз», – подумала Лиз, и ее бросило в дрожь. Вот тебе и выбросила его из головы! Она проснулась всего полчаса назад, а уже думает о нем. Может, горячий воздух поможет ей прояснить мысли, а заодно и согреться?

– Ма-ам!

Она проигнорировала крик Эндрю. Да, ей, пожалуй, следует воспользоваться феном.

– Ма-ам!

– Посмотри на кухонной стойке! – крикнула в ответ Лиз. Что бы ни искал Эндрю, это наверняка там.

Включив фен, она наклонила голову и стала сушить волосы. Голова согрелась, а тело нет. Остается надеяться на то, что в здании при церкви будет тепло.

Раздался стук в дверь, затем она приоткрылась, и в проеме показался голый торс Эндрю.

– К тебе пришли.

Должно быть, кто-то из родителей его товарищей по команде. Вот черт. Она все еще в халате и с влажными волосами.

– Надень рубашку. Без нее холодно. Эй, куда ты?

– За рубашкой. Ты же сама велела мне одеться.

– Ладно, иди.

Затянув туже пояс халата, Лиз пошла вниз. Когда осталось три ступеньки, она замерла на месте.

– Что вы здесь… – Она была слишком удивлена, чтобы закончить вопрос.

Чарльз стоял посреди гостиной. В черной кожаной куртке и потертых джинсах он выглядел как модель со страниц журнала «Джентльмен клаб». Он снимал кожаные перчатки. Увидев ее, он улыбнулся:

– И вам тоже доброе утро.

Ее лицо вспыхнуло.

– Простите, – сказала она, откидывая с лица влажные волосы. – Когда Эндрю сказал, что ко мне кто-то пришел, я даже подумать не могла, что это вы.

– Это очевидно.

– Что вы здесь делаете?

– Кажется, я вчера оставил свой смартфон на приборной панели вашей машины.

Ну разумеется. По какой еще причине он мог к ней прийти?

– Пойду открою машину и посмотрю.

– В этом нет необходимости. Если вы дадите мне ключи, я сам посмотрю. Вы не готовы выйти на улицу.

Лиз посмотрела на свой выцветший махровый халат, едва прикрывающий колени. Несмотря на то что она туже затянула пояс, полы халата слегка распахнулись и обнажили часть бедер. Она дернула за концы пояса, затем подняла глаза и обнаружила, что Чарльз пристально за ней наблюдает. Внезапно комната уменьшилась вдвое.

– Думаю, нет, – вымолвила она.

– Ваш халат неплох. Конечно, это не свитер с оленем, но все же…

Лиз отвернулась, чтобы не видеть его улыбку.

– Но все же этот халат лучше никому не видеть, – произнес Эндрю, спускающийся босиком по лестнице.

– Эндрю, – возмущенно произнесла Лиз.

– Прости, – ответил он.

– Это мой сын Эндрю, – сказала она. – Эндрю, это мой босс Чарльз Бишоп. Кажется, он забыл свой смартфон в моей машине.

Ее сын кивнул Чарльзу, и тот сделал то же самое.

– Поздравляю тебя со вчерашней победой, – сказал Чарльз.

– Спасибо. Мам, нам нужно ехать. Я сказал тренеру, что мы будем без пятнадцати.

Он ее торопит. Это что-то новенькое.

– Команда Эндрю устраивает сегодня завтрак с блинами в помещении при церкви Святого Марка, чтобы собрать деньги на строительство стадиона, – объяснила она Чарльзу.

– В таком случае не стану вас задерживать. Только скажите мне, где ключи от вашей машины, и я сам в нее загляну.