лица прохладными пальчиками и нежно гладит. Ощущаю что-то холодное на лбу. Веки такие тяжёлые, но я пытаюсь их поднимать потому, что невозможно оторвать взгляд от Марины, она такая красивая.

Сейчас немного строгая правда или серьёзная она мочит в чём — то ткань и касается моего плеча. Щекотно.

Дёргаюсь и чуть не задыхаюсь от накатившей боли в спине.

— Тише, постарайся меньше шевелиться — она протирает мне руку и гладит пальцами по ладони — держись, слышишь — она взволнованно смотрит мне в глаза.

— Не бойся, ты же рядом — только и могу ей сказать.

Спасибо, что вернулась и вообще, что рядом со мною и пытаешься помочь. Но силы словно покидают меня, прикрываю глаза, веки слишком тяжёлые и вместо всех слов, что вертелись сейчас на языке, получается, сказать только «спасибо».

Глава 16

Марина.

Тридцать девять и пять. Температура у Руслана ползёт вверх семимильными шагами. Ничего не помогает.

Максим пару раз звонил Петру Семёновичу но он не доступен.

Нужно что-то решать, так дальше продолжаться не может.

Максим в очередной раз заглядывает в кабинет.

— Не дозвонился — говорит — ну как он?

— Тридцать девять и пять.

— Блин.

— Надо вскрывать шов — решаюсь всё же это сделать.

— Наверное. Операционная занята сейчас.

Да что мне не везёт сегодня.

— Давай в перевязочной.

— Ладно, сейчас привезу каталку — он выходит из палаты.

— Держись — беру Руслана за руку.

Он не реагирует, спит крепко. Наверное, с такой температурой уже бред начинается.

Мне очень страшно за него, страшно, что не справлюсь или сделаю хуже, но я должна ему помочь.

Максим завозит каталку. Мы с ним аккуратно перекладываем Руслана на неё. Укрываю его простынёй, он ведь обнажён совсем. У него очень крепкое и накаченное тело, пресс, ловлю себя на том, что разглядываю его. Пока Максим не заметил этого, стараюсь быстрее укрыть его. Отвозим Руслана в перевязочную и перекладываем на кушетку. Притягиваю лампу ближе, чтобы видеть лучше шов.

Максим подаёт мне инструмент, и я вскрываю шов. Да действительно скопилась жидкость, которая уже была готова, просочится наружу. Промываем шов, и я снова накладываю мазь в рану, перевязываю и закрываю пластырем. Надеюсь, тебе станет легче, иначе я с ума сойду, уже начинаю чувствовать себя никчёмным врачом, неспособным вылечить одного очень близкого и родного человечка, который стал почему-то дороже всех на свете. Наверное, потому, что я дура, и полюбила его всем сердцем.

— Стала спадать, тридцать восемь и три — говорит Максим, когда захожу в палату к Руслану, после того, как всё убрала в перевязочной, так как никого из сестёр на посту, я так и не застала. Бардак полный здесь устроил Пётр Семёнович.

Слава Богу, надеюсь, я смогла тебе помочь Руслан.

Глава 17

Руслан.

Открываю глаза, вокруг всё такое светлое, почти белое, слепит от белизны. Вспоминаю, что я в больнице. За окном светло, но солнца не видно, словно ранее утро. Ощущаю некоторую тяжесть на руке и перевожу взгляд.

Марина. Прижалась щекой к моей руке и тихонько посапывает. Уснула, солнышко. Её реснички трепещут, пухлые губки чуть приоткрыты, она такая серьёзная даже во сне.

Она была рядом со мною всю ночь? Помню, что она пыталась снизить мне температуру и протирала чем-то. И, похоже, ей это удалось. Чувствую себя намного лучше, чем вчера, голова не такая тяжёлая и шов как мне кажется меньше болит, но пошевелится не рискну. Не хочу её будить. Наверняка всю ночь не спала из-за меня. Мне так приятно становится от одной только мысли, что ей до меня есть дело и надеюсь, что для тебя стал кем-то большим, чем просто твой пациент, ведь ты для меня стала очень дорога за это недолгое время.

Странно, но мне очень хочется, чтобы она была рядом всё время. Мне с ней легко и так хорошо, словно я не жил до нашей с ней встречи. Хотя и не жил фактически, забыл как это, когда ты кому-то нужен, а нуждаться и привязываться к кому-то ещё тяжелее и страшнее. А вдруг всё это тебе только кажется и стоит только открыть душу, как ты окажешься не тем, не достойным, не нужным, не таким, каким тебя видели и представляли, опять разочаруешь и окажешься не нужным. Чем больше откроешься и примешь в душу, тем больнее падать и терять, выскребать всё это из души и сердца, разорванных в ошмётки, в очередной раз, а после того одиночество. Хотя быть одному не так уж и плохо, надеешься только на себя и не ожидаешь предательства и ножа в спину.

— М — Марина тихонько простонала и чуть повернулась.

Она распахнула глаза и сонным взглядом посмотрела на меня, а затем тепло улыбнулась и прикрыла веки.

— Руслан — она резко поднялась — я уснула, прости. Ты как? В смысле, как ты себя чувствуешь?

Она приложила ладонь к моему лбу и очень растерялась. А мне стало смешно от её растерянности, что не смог сдержать улыбки.

— Не горячий, слава Богу — выдохнула с облегчением.

Перехватываю её ладошку, когда она торопливо убирает её от моего лба и сжимаю в своей.

— Ты всю ночь не спала со мною.

— Старалась, но похоже в четыре всё же заснула, после того как у тебя спала температура.

Я в шоке от неё, со мною ещё никто из врачей так не нянчился.

— Прости — только и могу ей сказать.

— За что? — её глаза расширяются от удивления.

— За то, что не дал отдохнуть, выспаться и вообще сорвал из дома.

— Руслан — она хмуриться — перестань говорить глупости, это моё решение и тем более я бы не смогла оставить тебя в таком состоянии. И я рада, что тебе стало лучше — она сжимает мои пальцы в ответ, не хочу выпускать её ручку из своей ладони.

— Расскажи, что было ночью, я плохо помню — прошу её.

— У тебя не сбивалась температура, и я приняла решение вскрыть шов и промыть, так как там скопилась жидкость и вызвала воспаление. Мы с Максимом промыли, перевязали твой шов. Температура после этого стала падать потихоньку и стала нормальной где-то к четырём часам. Теперь надо делать ежедневные перевязки и не допустить осложнений. Я положила мазь, она должна помочь.

С Максимом? Это дежурный врач, который вчера заходил ко мне, наверное.

— Спасибо — говорю ей.

— Пока не за что — устало, улыбается