легко сокращалось до Му-И-Рана, на слух не отличимое от названия области Му-и-Рана. В детстве это здорово его доставало, плюс Му-И-Рана быстро смекнул, что, если он намерен чего-то добиться в жизни, надо завязывать с обчисткой чуваков на задворках Тосена[24], лучше косить под норвежца. Мухаммедов в городе пруд пруди. Ему необходимо норвежское имя. Например, Турмуд. Или Бьёрн. Нет, не то. Для него не подходит.

В конце концов он обнаружил очень простой факт: самое обычное имя в Норвегии – Ян. А вдобавок это персидское слово, означающее «душа».

Отличное имя. То, что надо.

Ян И. Рана стал книжным червем. На юридическом держался особняком. Честолюбивые пакистанцы, мало-помалу наводнившие факультет, относились к нему с подозрением. А для сокурсников из роскошных вилл с яблочным садом он был обыкновенным иностранцем, мигрантом, сиволапым, деревенщиной. Куда ему до них! Булль, Станг, Смит, Люткен, Стоуд Плату, Колетт, Фалсен… Их родословные восходили к знати, к депутатам первого национального собрания, к председателям верховного суда, а его – к индийским раджпутам[25], да-да, к военной касте, но никто из норвежцев об этом и понятия не имел.

Тогда Ян И. Рана принялся культивировать имидж исконно норвежского работяги. В пивном погребке он хвастался перед девчонками с юридического, что ведет происхождение от строителей Бергенской железной дороги. Что Рана – обычная фамилия среди шведов и лесных финнов. Довольно скоро его догадки подтвердились: большинство сокурсников оказались ленивы и невежественны. Им что угодно можно впарить, лишь бы история была подробная и интересная.

Постепенно он понял, что на самом деле происхождение сулит ему выгоду. Друзьям детства постоянно требовались защитники-адвокаты, вдобавок подрастали новые поколения. Халифат стал для адвокатов золотой жилой, впору слать халифу    открыточку от фирмы на Рождество. Они процветали за счет его больных идей. Потому-то Рана и бросил все дела, когда знаменитый доктор Ханс Фалк позвонил в адвокатскую фирму «Рана & Анденес» и попросил Яна И. Рана взять на себя защиту норвежца, которого «безосновательно подозревают» в том, что он был иностранным добровольцем.

Yeah, right, подумал тогда Рана.

В большинстве случаев с иностранными наемниками достаточно было повторить старую басню, что они, мол, отправились помогать женщинам и детям, и надеяться, что у прокуратуры не слишком много доказательств обратного. Однако в этом Джон Омар Берг не был заинтересован. Он дал Ране записку с инициалами «Х.К.» и номером телефона. Обладатель инициалов снабдил Рану столь ценной информацией, что сейчас он с нетерпением ждал, когда получит слово.

– По нескольким пунктам, – начал он, – я соглашусь с представительницей полиции: Джон О. Берг профессиональный «морской охотник», прошел в армии самую суровую военную подготовку. – Рана избегал называть второе, иностранное имя Джонни. – Совершенно верно, несколько лет он служил в вооруженных силах и перешел через линию фронта в Исламское государство. Да, он писал мейлы, которые, пожалуй, можно истолковать как поддержку террористического ИГ, да, он сидел в тюрьме, связанной с террористическими планами. Но ведь тогда дело очевидно? Джона О. Берга необходимо заключить под стражу?

Рана посмотрел на представительницу полиции, потом на судью. Последовавшая затем риторическая пауза так затянулась, что не могла не возбудить интерес прокурора и судьи.

– В истории, изложенной представительницей полиции, есть только одна загвоздка, – наконец продолжил адвокат. – Чем Берг занимался в те годы, когда служил в вооруженных силах? Он работал на разведку.

Некоторое время он рассуждал о подвигах Берга в 2006–2010 годах, когда тот работал в Афганистане.

– Подвергая себя огромному риску, он разоблачает агентурную сеть, целью которой было изготовление бомб, предназначенных убивать норвежских солдат. Берг превосходный солдат. Выдающийся. Получает награды за отвагу, Боевой крест с одним мечом, затем с двумя мечами. – Рана посмотрел на судью и прокурора и повторил: – С двумя мечами.

Эта нарочитая пауза тоже длилась долго.

– Только у Гуннара Сёнстебю[26], прославленного героя Сопротивления, мечей было больше. Берг спасает жизни норвежцев, защищает наши интересы. Задания становятся все серьезнее. Его информаторами становятся афганские министры, перебежчики из Иранской революционной гвардии и русские политики. В Ливии он, как говорят в армии, «корректирует огонь», то есть, находясь на вражеской территории, сообщает координаты для бомбовых ударов авиации, для норвежских и зарубежных летчиков.

Рана опять сделал паузу.

– И конечно же… мало-помалу он начинает терзаться нравственно, ведь эта его работа стоила стольких гражданских жизней. Что тогда делает Джон О. Берг? Становится перебежчиком? Нет, он честно докладывает начальству о своих нравственных муках. Действует по инстанции, как говорят в армии. Берг лоялен, но он не послушный инструмент. Несколько лет Берг молчит. Становится отцом. После всех пережитых испытаний он совершенно измучен. Тестирование, проведенное под руководством главного врача вооруженных сил, выявляет симптомы поздних повреждений. Вот какую цену Берг заплатил за то, что защищал Норвегию. И что же происходит?

Рана вздернул подбородок. Он добрался до решающего момента защитительной речи.

– Да, так что же происходит? Джон О. Берг садится в самолет и, как нам сообщила представительница полиции, летит в курдский город Эрбиль. Однако она не упомянула кое о чем существенном, а именно о мотивах, по каким Берг туда отправился. Она нашла мейл, содержащий брошенное вскользь замечание. Я неоднократно защищал иностранных наемников и знаю, что обычно в таких случаях обвинение располагает обширной доказательной базой касательно интереса обвиняемого к радикалам и радикальным публикациям в Интернете, его контактов с ведущими исламистами в стране и за рубежом, об изучении им логистических вопросов, связанных с выездом и пребыванием. А в случае Джона О. Берга? Ничего. Ничего.

К своей радости, Рана заметил, что судья чуть подался на стуле вперед, будто внимательно прислушивался.

– Будь я прокурором и имей столь слабую доказательную базу, я бы, наверно, сказал, что как раз это и доказывает хитрость и профессионализм «джихадиста» Берга. Может быть, он совершил то, что не удавалось ни одному известному наемнику из западных стран, и ухитрился до поездки не попасть на радары ни одной из специальных служб. Что ж, в таком случае – при всей его малой вероятности – Джона О. Берга все равно нельзя брать под стражу. Нет попросту никаких, абсолютно никаких доказательств, говорящих о его намерении примкнуть к террористической организации. Мы, конечно, можем сказать, что решение въехать в страну, не рекомендуемую МИДом, наивно, хотя Берг ранее занимался журналистикой и мог бывать там как репортер. Мы не знаем, в том-то и дело. В заключение хочу напомнить, ваша честь, что требования к обоснованиям содержания под стражей однозначно гласят: вероятность того, что обвиняемый совершил инкриминируемые ему деяния,