черный рынок органов на пересадку, наверняка должен существовать, но уж туда ты никак не попадешь. А если, вдруг, каким-то чудом все же попадешь… то этим ребятам будет проще совсем разобрать тебя на части, чем платить. Заодно сэкономят. Нет, это чушь. — парирует голос в голове.

Бон Хва садится на скамейку и обхватывает голову руками. Мир вокруг него рушится, и он не знает, что делать.

— Мы можем взять кредит. — говорит наконец он: — на Чжи Мина. Он уже взрослый и…

— И никто ему больших денег не даст. Он же инвалид и у него доходов — кот наплакал. — отвечает Старший: — нет, это не выход.

— Ты же умный. — говорит Бон Хва: — придумай что-нибудь, а?

— Был бы я умный — у тебя в голове не оказался бы. Эх. — вздыхает голос: — ну да ладно. Чего уж там. Пошли домой — утро вечера мудренее.

— Домой? — только сейчас Бон Хва понимает, что так и сидит на скамейке в парке. Уже совсем стемнело, над аллеями парка зажглись огни, но в этой части парка почему-то было темно — единственная лампочка потрескивала и едва-едва вспыхивала слабым светом. Ах, да, подумал он, я же специально отошел подальше, чтобы поговорить с врачом… зашел в самую глухую часть парка…

— Да, домой. — твердо говорит Старший: — ты же не собираешься до завтра на скамейке в темноте сидеть? Местечко не самое уютное… да и дерутся уже рядом.

— Что? — Бон Хва только сейчас услышал звуки невнятной возни, глухих ударов и тяжелого дыхания. Почему же тогда не кричат, подумал он, ведь обычно в таких ситуациях — кричат…

— Все, вставай, и пошли отсюда. — говорит Старший: — потому как тело у тебя нетренированное, да и вообще люлей за просто так получать — моветон как по мне. Чоп-чоп, побежали рысцой в теплую постельку. У нас своих проблем хватает.

— Да погоди ты. — говорит Бон Хва и делает несколько шагов из темной аллеи на свет, вытянув шею и вглядываясь вперед. Действительно, впереди шла драка. Трое парней в спортивных костюмах увлеченно мутузили четвертого, который вовсю отмахивался от них какой-то палкой. Драка происходила молча, никто не звал на помощь, не кричал от боли.

— А чего им кричать? — говорит Старший в голове: — они побеждают. Их трое на одного. А тот, кто проигрывает — будет орать — дыхание собьет и тогда ему точно каюк. На помощь в парке ему все равно никто не придет. Ну или тут в омерте дело… если все тут из мафии, например — то копов звать никто не будет, даже если убивают.

— Надо ему помочь! Его же сейчас забьют! — говорит Бон Хва и даже делает шаг вперед и тут же — замирает. Старший держит его, не пускает вперед.

— Ты с ума сошел? — голос в голове звучит почти ласково, но Бон Хва — машинально сглатывает: — ты куда? Лавры Брюса Ли покою не дают? Мало тебе что матушка в больнице, брат черте-где, давай еще и тебе по голове сейчас стукнут, и ты будешь валятся в коме. Идиот? На тебе сейчас ответственность! За всю семью, за свою маму, за брата, за всех. За себя в том числе. Не, не, не, Намгум, Бон Хва, разворачиваемся и шагаем домой.

Бон Хва оглядывается. Парня уже повалили на землю и вовсю пинали ногами, словно футбольный мяч — с разбегу.

— Но ведь он — один…

— Ты драться умеешь вообще? А? Вот то-то и оно… признаю, хорошо тебя матушка воспитала, человек ты добрый и совестливый, вот только женское воспитание — оно все равно мягкое. Драться ты не умеешь и не умел никогда. А по роже не получал только потому, что дома все время сидел, да в школе в нормальную компанию попал. Вот у тебя и… да, что ты будешь делать! — повышает голос Старший и Чон Хва видит — как один из троих, избивающих паренька — поворачивается к нему.

— Эй! Ты! — окликает он Бон Хва: — а ну иди сюда!

— Вот же… — вздыхает Старший: — Бон Хва — отдавай управление, придется вести переговоры…

Глава 7

Глава 7

Когда Бон Хва открывает глаза — он видит светильник на потолке. За окном уже рассвело и светильник виден во всех подробностях, видно, что шнурок выключателя на нем потемнел от времени и завязан узелком — после того, как однажды он оторвал пластиковый шарик на конце. В комнате пахнет чем-то вкусным. Как всегда, мама встала пораньше и уже приготовила завтрак, свежая выпечка, булочки с начинкой из бобовой пасты, рис и жаренная рыбка — в воздухе отчетливо пахнет жареной рыбой! На дворе лето, осталось несколько дней до школы… можно и поваляться в постели, сделать вид что еще не проснулся, полениться всласть, потянуться на чистых простынях и…

Тут вдруг он вспоминает все — что мама в больнице и что брата рядом нет, что вчера в парке… он вскакивает с кровати, сердце стискивают тиски, неужели⁈

Заглядывает в кухню и…

— Доброе утро, Бон Хва! — весело приветствуют его: — ты чего вскочил? Думала, что будешь спать до обеда, каникулы как-никак…

— Ээ… — говорит он, пытаясь осознать увиденное. У него на кухне — молодая женщина. Нет, девушка! У нее короткая, мальчишеская прическа, волосы цвета «живого серебра» или платины. На лице у девушки — синяк, губа распухла, но даже так понятно, что она — весьма привлекательна. И одета только в футболку и трусики. Если это вообще можно назвать трусиками… он смотрит на ее ноги, она стоит за плитой босиком, слегка пританцовывая и делая такие движения бедрами, что он невольно сглатывает.

— Ну, раз уж встал — иди мой руки, будем завтракать. — говорит девушка и он — невольно слушается. Девушка не просит, не требует, не приказывает, она говорит и он — слушается. Молча идет в ванную, открывает кран, набирает полные ладони воды и плещет себе в лицо. Вода холодная, аж зубы сводит, значит он не спит.

— Старший! — мысленно зовет он: — что это такое? Кто эта девушка⁈ Что она делает в моей квартире⁈

— Знаешь… — голос в голове звучит задумчиво: — у вас довольно трудно