И смеялись над своими страхами рыцари, а вероломный Акколон решил, что ошиблась Моргана и не было никакого великана на горе святого Михаила. Мелкая душонка – он и помыслить не мог, как могуч и бесстрашен Артур.

К тому времени спустилась уже черная ночь, и решили рыцари не искать для ночлега другого места, потому что хвороста было в изобилии и широкая река протекала рядом. Артур же отошел в сторону и вышел на речной берег. Но едва остановился король, опершись в раздумье на свой меч, как тихая музыка послышалась из-за поворота реки, а скоро показалась и просторная, освещенная факелами лодка. И замерла эта лодка там, где стоял Артур, и голос, нежнее которого только ангельские голоса, произнес:

– Доблестный Артур, нельзя скрыть столь славный подвиг. Но кто знает, что готовит тебе завтрашний день? Так отдохни же здесь, в этой лодке. Королевские кушанья ожидают тебя, и нет в мире такого вина, каким мы не наполнили бы твой кубок. Иди же сюда, Артур!

И тут лодка пристала к берегу, а музыка заиграла столь сладостно, что забыл Артур все на свете и шагнул на палубу, и двенадцать прекрасных дев встретили его, как подобает встречать короля, усадили за богатый стол и служили ему, пока не забылся король сладким сном.

Но тяжело было пробуждение Артура. Не музыку, а горестные стоны услышал он, вместо роскошного убранства и яркого света окружил его мрак и холодные стены из каменных глыб. Вгляделся во тьму Артур и страшно изможденных рыцарей увидел рядом с собой.

– Господи Иисусе! – воскликнул Артур. – Кто вы, благородные сэры? И кто смеет держать вас в этой темнице?

И рассказали Артуру несчастные рыцари, что злой волей барона Дамаса томятся они в этом подземелье. Ибо есть у Дамаса младший брат Онтлак, доблестный и благородный рыцарь. Отец же их оставил им земли и богатства поровну, но не желает делиться Дамас и признает за младшим лишь то, что удерживает он доблестью рук своих. Да и это имение давно бы отнял Дамас, но для этого надо выйти ему на поединок с Онтлаком, а жестокосердому трусу трудно решиться на честный бой, вот и стал Дамас искать такого рыцаря, который согласился бы выйти вместо него на бой с Онтлаком.

– Великим было бы позором для вашего края, найдись такой рыцарь, – ответил на это Артур.

– Воистину так, благородный сэр. И скоро увидел Дамас, что нет охотников ради него выходить на бой. А когда увидел он это, то лютая ненависть к благородному рыцарству охватила его холодное сердце. И стал он посылать своих рыцарей в засады. А эти Дамасовы бойцы более похожи на кровожадных разбойников, и нет для них большей радости, чем навалиться скопом на одинокого рыцаря и запереть его в этом гнусном подземелье. Много добрых рыцарей уже умерли здесь голодной смертью, однако стоит хотя бы одному из нас выйти на поединок с Онтлаком, Дамас тут же освободит всех.

– Да укрепит вас Господь! – сказал Артур. – Лишь истинный рыцарь предпочитает смерть бесчестью. Только вот незадача: зачахнуть от голода, подобно крысе в пустом амбаре, – неужто для этого родился рыцарь на свет Божий?

И тяжко задумался Артур, так что не слышал уж больше ни вздохов, ни жалоб.

Но вот является к Артуру в подвал девица и спрашивает:

– Как поживаешь, король?

– А как поживают земляные жуки с кротами? – говорит ей Артур. – Вот и я уже вижу в темноте; там, глядишь, и норы копать научусь.

– Ну, до этого далеко, – произносит девица, – раньше ты зачахнешь от голода, если не согласишься сразиться за моего господина.

Снова задумался король Артур, однако коротким было его раздумье.

– Что ж, – сказал он, – по мне, всякий поединок лучше смерти в темнице. Если только в самом деле я буду свободен, а со мной и все эти узники, то я согласен сражаться. Вот только нет у меня ни коня, ни оружия.

– Не тревожься об этом, – сказала девица, – ибо все твое будет у тебя.

И девица ушла, а узники стали упрекать Артура за то, что на недоброе дело решился он.

– Что делать нам с жизнью и свободой, если куплена она жизнью и свободой благородного Онтлака?

– Не тревожьтесь, сэры, – успокоил их король Артур. – Ни один из моих ударов не будет для Онтлака смертельным, и пусть только дадут мне в руки копье – уж я успею перед поединком обрубить его наконечник и одним тупым древком ударю в щит противника. Недаром же вы толкуете о доблести Онтлака; благородный рыцарь сразу поймет, что не насмерть предлагаю я ему биться. А там пусть хоть сам дьявол помогает бесчестному Дамасу.

И согласились с Артуром узники-рыцари, что нет для него лучшего пути.

Тем временем пробудился и Акколон, верный рыцарь коварной Морганы. Но в изумлении и испуге раскрыл он глаза, ибо засыпал рыцарь у костра, а проснулся в саду, в увитой цветами беседке. Огляделся Акколон и видит: стоит в беседке богомерзкий карлик с широким ртом и плоским носом. Хотел Акколон прогнать урода, но карлик поклонился учтиво и сказал, что прибыл он от феи Морганы.

– Примите, благородный сэр Акколон. – Карлик подал Акколону меч. – Госпожа ваша Моргана шлет вам Эскалибур короля Артура с чудесными ножнами и велит собраться с мужеством, ибо завтра на рассвете предстоит вам жестокий поединок.

Сказав это, поклонился безобразный карлик и исчез. Акколон же навесил себе на пояс Артуров Эскалибур и в тот же миг чарами Морганы оказался в замке благородного сэра Онтлака.

А сэра Онтлака в это время одолевала печаль, ибо принесли ему весть от брата Дамаса, что сыскался рыцарь, готовый выйти в поле и сразиться за Дамаса. Однако даже в седло не мог подняться Онтлак, ибо ранен был жестоко накануне. Тут явился к нему предатель Акколон и сказал так:

– Благородный сэр, если ваш брат нашел рыцаря, готового биться за него, то не будет и для вас бесчестья в том, чтобы довериться моему мечу.

Просветлело лицо Онтлака, потому что позором было бы не ответить на вызов брата. Тут же послал сэр Онтлак весть, что есть и у него рыцарь, готовый выйти на поединок в рассветный час.

Назавтра выехал сэр Артур на коне и в доспехах, и та же девица подходит к нему. А была она из приближенных феи Морганы.

– Сэр, – говорит она, – вот и обещанное оружие. – И подает Артуру меч.

Весьма обрадовался Артур, ибо был тот клинок точь-в-точь Эскалибур, но не мог знать король, что и ножны и меч подменные, и нет в них чудесной силы, но лишь подлый обман и злые чары Морганы.

Вот разъехались рыцари на две стороны в поле и пустили друг на друга коней, и сшиблись так, что пробили друг другу щиты в самой середине. Копья их застряли в щитах, и рухнули они наземь – и кони, и всадники. Но тут же выпутались бойцы из стремян, вскочили на ноги и схватились за мечи.

Отчаянно бились они и столь могучие удары наносили друг другу, что далеко вокруг слышен был лязг железа. Но всякий раз Артуров меч разил куда слабее, чем клинок Акколона. Каждым ударом Акколон ранил Артура, и кровь его бежала струею. Увидел Артур, как густо залита кровью земля, и тяжело стало у него на душе. И тогда заподозрил он предательство, ибо не рубил его меч доспехи, как раньше, и ножны не хранили его от ран. А Акколон теснил его безжалостно и рубил так, что другой бы давно просил пощады.