— Пойдемте домой? — Женя встает, отряхивая одежду.

Ася опять убегает вперед, зигзагами шныряя между деревьями и кустами.

Вроде бы все хорошо, но между нами — неловкость.

Больше с её стороны. Меня ничего не напрягает.

— Женечка?..

— М?

— Я делаю что-то не так?

— Да всё нормально, Олег. Мне просто некомфортно.

— Почему?

Подлетает Ася, оттягивая мой карман на джинсах. От неожиданности я замираю, поднимая глаза на Женю. Её тоже распахиваются. Ася кладет туда камешек.

— Пусть полежит… — по-деловому отряхивает руки.

Убегает.

В растерянности смотрю на Женю.

Та пытается сдержать улыбку, кусая губы.

— Что мне делать? — поднимаю бровь.

— Выкинь…

— А если она о нем спросит?

— Носи с собой, — закатывает глаза, разводя руками.

— Я не хочу носить в кармане камень, — улыбаюсь ей.

Ася бежит ко мне с еловой шишкой.

— Женя… — умоляюще отрицательно качаю головой.

— Ася! — перехватывает её. — Покажи? Красивая… Можно, я подержу? Спасибо…

Опять убегает.

— Пойдем быстрей, — вздыхает она.

— Можно, я всё-таки его выкину?

— Выкинь… — начинает истерично хихикать она.

Мы уже недалеко от дома.

Ася идет между нами, громко напевая песенку. Конечно, не попадая в ноты. Но это я могу пережить.

— Ась! Давай дома будем петь?

— Почему?

— У Олега уши болят.

— Да? — поворачивается. — Сильно?

— Не сильно. Можешь петь.

Стреляю в Женю взглядом.

— Я буду тихонько… Я тебе лечебную спою…

Убегает вперед.

Возвращается.

— Ты пойдешь к нам в гости? Кирь ходит к нам в гости…

Утомил меня этот тип!

— Кирь ходит к вам в гости? — присаживаюсь я перед девочкой.

— Да.

— Часто ходит?

— Не очень…

— И что он делает у вас в гостях?

— Олег, тормози!

Ася оглядывается на маму, поймав более тяжелые интонации.

— Что он делает у вас в гостях, Ася?

— Смотрит на маму… — переводит она взгляд с её глаз на мои.

— Ммм… — поднимаюсь я. — Как интересно. Пояснишь, Женя?

— Она — ребенок… сказала ерунду.

— Что-то до этого момента никакой ерунды она не говорила.

Мы уже у подъезда.

— Давай, детка. Не томи. Кто у нас Кирилл, и что вас связывает?

Молчит.

— Мама, я писать хочу!

С нескрываемым облегчением подхватывает на руки Асю.

— Нам пора!

— Меня твоя дочь пригласила в гости.

— «Только погуляем», — напоминает мое вчерашнее обещание.

Сбегает.

Я опять без приглашения.

Это — просчитанные ходы. Пока она еще растеряна от всего происходящего и сконцентрирована на своих химерах типа попытки дистанцировать меня от своего ребенка, своего бывшего мужа, я хочу тихо поменять правила нашей игры. Нарушить привычные ей границы, выстроенные в наших отношениях. У неё сейчас нет энергии защищать и отстаивать их. Я буду этим пользоваться. Мне нужно очень многое переиграть между нами, и задать новые правила. Осознанно она на это никогда не пойдет.

Поэтому я сметаю первую негласную границу — закрытость для меня её личного пространства. Сначала мне показалось, что эта граница возникла в ответ на мою. Но нет. Она возникла потому, что мне сложно было переварить её большой круг общения, вхожесть всех её друзей в дом, постоянные тусовки, ночевки…

И так уж сложилось, что всё наше окружение могло спонтанно вламываться к ней, а я — должен был предупреждать, договариваться, чтобы она освободила для меня время. Раньше это терпел, принимал, веря, что так, действительно, всем будет лучше. Теперь…

Мы будем жить вместе. Я так решил. И нужно искать compromis, иначе она снова сбежит.

Сегодня нам предстоит непростой разговор. У нас несколько раундов, и дай бог мне победить хотя бы в одном!

Тихо стучу. Вдруг, Ася уже спит?

Открывает. Опять в каком-то откровенном эротичном безобразии. Эксгибиционистка…

Ничего не поделаешь.

— Привет… мог бы и поз…

Делаю шаг ближе, притягиваю к себе. Замирает.

Медленно… легким поцелуем касаюсь её губ.

— Привет…

Ошеломленно переваривает, подозрительно заглядывая мне в глаза.

— Всегда хотел делать так.

— Почему не делал?..

— Потому, что дурак.

— Дурак… — улыбается.

Ответный легкий поцелуй в край губ.

— Привет…

Этот раунд за мной. Но победа — общая.

— Кушать хочешь?

Растерянно прислушиваюсь к себе. Я не ем в гостях. Не знаю, почему. Чай, кофе — да. Но готовить привык для себя сам. Когда лень — могу перекусить в приличном месте с хорошей кухней.

— Ясно… Зря… Но ожидаемо.

— Буду.

— Какие жертвы! — усмехается. — Есть на чужой кухне… Успокоительные прихватить, Олег Андреевич?

— Перестань…

— Ладно, прости.

Проходим на кухню. От запахов желудок сводит, и я понимаю, что действительно хочу есть.

— Что там готовят ведьмы? — пытаюсь разрядить немного обстановку, моя руки. — Крысиные хвостики, лягушки?

— Сегодня — банальный узбекский плов с черносливом.

Ставит передо мной парящую чашку только что приготовленного плова. Нарезку с овощами.

— Скучная женщина…

— Я исправлюсь!

— Не вздумай. Плов отличный. Ты… умница.

— Ах! Я бы пищала от Вашей похвалы, сударь, случись она лет десять назад.

— Прости меня за это…

— Прощаю. Хлеб… еще горячий. Чесночный. Будешь?

— Буду…

Я ем испеченный ею теплый, хрустящий хлеб. Это вкусно… Вкусно!

Это — её раунд. И мой нокаут. Этот мне проиграть приятно.

— Я уже говорил, что дурак?