Впереди замаячил просвет с поляной, я ускорил шаг и едва не столкнулся с бегущим навстречу мужчиной. Одетый во фрак, он сжимал в руке цилиндр и шумно дышал. Увидев меня, закричал:

– Помогите! Грабят склеп! Мой фамильный склеп!

Я вздохнул. Только дополнительного квеста мне не хватало. Вряд ли в окрестностях города происходит что-то стоящее внимания.

– Рассказывайте, что случилось, – сказал я нехотя.

Мужчина вскинул руки и упал передо мной, словно в молитвенном поклоне, но причина была иной – между лопаток торчала стрела.

На поляне рядом с каменной будкой склепа суетились двое. Они заметили меня, но пока не нападали. Путь вел через поляну, так что встреча была неизбежна. Готовый в любую секунду укрыться за стволом дерева, я вышел на опушку.

– Ша! – крикнул один из расхитителей. – Лыцарская облава!

Из склепа выбежало еще пятеро. Не оборванцы, как я ожидал, а вполне матерые авантюристы. Некоторые в кольчугах, иные в нагрудниках, защищающих от огнестрельного оружия. Лучник был только один, остальные же вытащили кто пистолет, кто ружье, а у одного я заметил армейскую винтовку со штыком – долгое время сам ходил с такой, когда было две руки. У каждого на поясе висела шпага, тесак или сабля.

Вперед выступил высокий и бледный мужчина с лысой головой и круглыми глазами, похожими на рыбьи. В чехле на бедре висел кавалерийский пистолет, габаритами напоминающий обрез дробовика. Доставать оружие Рыба не спешил, осмотрелся, после чего расхохотался.

– Облава! – воскликнул он. – Ну вы, ребята, и паникеры! Одиночный рыцарь без коня. К тому же калека без глаза и без руки. Да это же подарок судьбы – ходячий сундучок с деньгами!

Все довольно загоготали.

– Что ты тут забыл, сэр Калека? – спросил Рыба.

– Просто иду мимо, – пожал я плечами и вежливо улыбнулся. – А вы, должно быть, ублюдочные и презренные осквернители могил?

Четверо из них уже двинулись в стороны, скрываясь среди деревьев и по двое заходя мне за спину.

– У тебя, конечно, целых две ноги, – сказал грабитель, – но тебе не убежать. А звать на помощь бесполезно, местечко глухое. Здесь нас никто не услышит. Никто.

Он злорадно ощерился. Я тоже улыбнулся, будто мы обменивались будничными фразами, и спросил:

– Точно никто не услышит?

– Будь в этом уверен, рыцарь. Даже не буду спрашивать, кошелек или жизнь – все уже наше!

– Вы хорошо разведали окрестности? Ты уверен, что метров на сто вокруг никого нет?

– Полностью, – кивнул Рыба.

– Замечательно, – сказал я. – Всегда бы так.

Револьвер и рапира мирно висели на моем поясе. Я достал перочинный ножик и закрепил его в пальцах протеза. Расхитители опешили от такого жеста и замерли, заинтригованные. Поморщившись, я провел лезвием по ладони, края ранки наполнились кровью, и в следующее мгновение я уже сжимал в кровавой руке эфирную петлю. Прошептав несколько слов, я швырнул глиняный горшочек в ближайшее надгробие.

В эту же секунду раздался дикий потусторонний вой. Грабители пригнулись и зажали уши, лица исказились от первобытного ужаса. Порыв ветра согнул деревья и поднял с земли вихрь листьев и мелких веток, мельтешащие тени затмили солнце. Не все устояли на ногах, кто-то завопил и бросился прочь.

Ближайший каменный памятник взорвался тысячью осколков, и из крошева взлетел хищный дух рапинай – громадная голова, переливающаяся багровыми эфирными потоками. Морщинистое лицо искажено в гримасе абсолютной ненависти, в глазах зияет бесконечная ночь, а в пасти с хаотично нагроможденными клыками способен поместиться всадник. Сочащаяся из ладони кровь превратилась в пульсирующую нить между мной и вызванным духом.

– Чернокнижник! – раздался невнятный от ужаса крик.

Запас моего здоровья начал постепенно снижаться, волны боли расходились по телу от пульсирующей раны на ладони, но они же были моими рычагами управления рапинаем. Усилием воли я приказал ему расправиться в первую очередь с теми, кто зашел ко мне с тыла. Оставляя огненный шлейф, голова пронеслась сквозь лес и вылетела на поляну уже с окровавленной пастью. Куски тел между клыков моментально сгнили и развалились дымящейся массой.

Шайка бросилась врассыпную, словно котята от пылесоса. Кто-то вслепую отстреливался, мою кирасу царапнула шальная пуля, другая попала в дерево – мне на голову посыпалась хвоя. Лишь Рыба сохранил самообладание и юркнул за каменную стену склепа. В следующую секунду он высунулся и выстрелил из кавалерийского пистолета.

Я усмехнулся, видя, что он целится не в меня, а в духа, ведь единственно верным решением было атаковать призывателя. Однако рапинай от выстрела вздрогнул и рассерженно зашипел. Я почувствовал, как мой контроль над ним уменьшился. Рыба оказался не так прост – стреляет серебром! Мы этого не любим!

Дождавшись, пока рапинай откусит голову одному из беглецов, я поспешно натравил его на Рыбу. Рапинай повиновался нехотя, черные глаза глянули на меня со злобой. Еще пара таких выстрелов, и лучше бы от него избавиться, пока он не накинулся и на меня.

Я видел незащищенную спину Рыбы, полностью сконцентрированного на рапинае. Эх, сейчас угостить бы его Прицельным выстрелом, но единственная рука была занята укрощением духа. Словив еще одну пулю, тот еще хуже реагировал на команды: полетел на Рыбу не прямиком, а по дугообразной траектории – выпрямить ее мне стоило неимоверного усилия воли. Пот катился по лбу, ладонь жгло, пульсирующая нить вытягивала из меня жизнь.

Очередной выстрел ранил не только духа,