Она исполнила пируэт, который закончила глубоким реверансом, ее каштановые волосы развевались. Он чуть было не сказал ей, что да, она красивая, что она уже очень похожа на свою мать. Но походить на кого-либо не очень приятно, его самого часто сравнивали с отцом, и он ограничился улыбкой, а она огорченно добавила:

– Да, чуть не забыла, мы садимся за стол!

Для Авиньона эта зима была суровой. Ален обнаружил иней на ветровом стекле и несколько участков гололеда на дороге. Было начало двенадцатого, когда он вошел в здание аэропорта, где уже пять минут его ждал Винсен.

В нерешительности они чуть было не обнялись, но под конец неловко пожали руки. Ален был в джинсах и кожаной куртке, а Винсен – в длинном темно-синем плаще, под которым был строгий серый костюм.

– Я угощу тебя кофе, бар открыт, – предложил Ален.

– У нас есть время?

– О, все время, да…

Вместо того чтобы сесть за стойку, они выбрали отдельный столик в уголке, где никто не мог бы их услышать.

– Ты попал в аварию? – спросил Винсен.

Он внимательно посмотрел на три точки от швов на брови кузена.

– Ссора с одним несчастным придурком. Но мне надо объяснить тебе некоторые вещи…

Ален натянуто улыбнулся, прежде чем продолжить, понизив голос:

– Тип, с которым я подрался, работает в аптеке, и он снабжал твою жену всяческими таблетками… Потом кое-что расстроилось между ними. Он испугался, что его застукает начальник, и отказался доставать лекарства за деньги, зато Магали была в его вкусе.

Растерявшись, Винсен еще некоторое время выдерживал взгляд Алена, потом опустил голову. Ему понадобилось еще несколько минут, чтобы переварить услышанное, потом он слегка махнул рукой, что могло означать, что он готов слушать дальше.

– Она была в отчаянном положении, ей нужны были лекарства, она, в конце концов, согласилась на свидание у него дома. Но оно прошло плохо, и он повел себя грубо – забрал у нее сумку, а ее выбросил на улицу. Я пошел, чтобы вернуть сумку, потому что в ней были документы, чековая книжка, ключи… Морван достаточно известное здесь имя, и тогда, чтобы пресечь все попытки шантажа, я представился ее мужем, Винсеном Морван-Мейером и уничтожил его.

Винсен был вынужден снова поднять голову и посмотреть в глаза Алену. Официант подошел поставить им две чашки кофе и ушел своей медленной походкой.

– Я не думал рассказывать тебе об этом случае. Магали не хотела, чтобы я тебе говорил, и она обещала мне больше не притрагиваться к таблеткам. Я имел глупость подумать, что ей будет достаточно алкоголя, что… О, я удручен, я должен был позвонить тебе тогда, но ты только что уехал с детьми, и это был единственный раз, когда ты мог этим воспользоваться… Короче, она нашла другое решение, я не знаю какое, во всяком случае, она где-то достала валиум и снотворное.

– Будь любезен, остановись на несколько секунд, – пробормотал Винсен.

Он порылся в кармане своего плаща, достал оттуда пачку белых сигарет и коробок спичек, с которыми стал играться, пока Ален пил свой кофе. Бар начинал заполняться ожидающими рейсов пассажирами.

– Давай заканчивай, – решился Винсен через мгновение.

– Я не слежу за ней, как за молоком на плите, но я беспокоюсь, и когда я зашел к ней вчера утром, она была без сознания. Мне стоило больших сил ее разбудить, это меня очень пугает, и сейчас я хочу, чтобы этим занялся ты. Но не понимай то, что я говорю неправильно, я сильно люблю Магали, я не спешу избавить себя от проблемы, просто ее муж ты, а не я.

– Черт возьми, Ален! – вырвалось у Винсена, и он сильно ударил кулаком по столу.

Он злился на него за то, что он подменил его, занял его место, и взял на себя его проблемы, и сохранял спокойствие в такой ситуации.

– Ты ее сильно любишь! И я даже не могу подозревать, что ты делаешь все это с каким-то тайным умыслом, само собой разумеется, она тебя не привлекает. Ты просто альтруист, сильный, преданный! Тогда как я ее бросил… У меня даже нет повода, чтобы я мог перевести мою злость на тебя, что…

– Что ты там сказал? – перебил Ален.

– О чем?

– О том, что она меня не привлекает. Слишком растерянный, чтобы реагировать, Винсен глубоко вздохнул.

– Некоторые женщины вызывают во мне желание, у меня были случайные связи и с ними, – продолжил Ален.

Секунда молчания последовала за этим сообщением, потом Винсен пожал плечами и ответил:

– Нет, дружище, ты меня так не возьмешь. Я к тебе не ревную, это будет еще плачевнее, чем все остальное…

– Согласен. Но тогда не держи себя за презренного из презренных. Людей не спасают вопреки их воле. Если Магали хочет опуститься на дно, ты ничего не сможешь изменить.

– Не согласен. Я могу заставить ее вылечиться.

– Да, ты можешь. Только это будет называться добровольное помещение семьей, потому что она никогда не пойдет туда по своей воле. Ты будешь обязан поместить ее в психиатрическую больницу.

– Психиатрическую?

– Она склонна к самоубийству, Винсен… Рано или поздно это произойдет.

– А если я вернусь сюда и не буду ни на шаг отходить от нее?

– Ты этого не сделаешь, и ты прав. Даже если я знаю, что ты ее любишь. Тем не менее, сейчас тебе действительно надо вмешаться. Одетта ничего не может сделать, я разговаривал с ней, мы рассмотрели все возможности… Кстати, она мне сказала, что у нее были предшественники, отец Магали пил безбожно, и он умер. Ты это знал?

– Нет, я узнаю это от тебя, как и все остальное…

На этот раз Винсен казался больше подавленным, чем злым. Он, наконец, прикурил сигарету, не предложив Алену, который искал в кармане мелочь. Двадцатью годами раньше они были неразлучны, соединенные, как два сиамских близнеца. И даже потом, когда они не жили вместе, они оставались такими близкими, что им не надо было разговаривать или видеться, чтобы понимать друг друга. Вплоть до того дня, когда они узнали правду об их уважаемых отцах, о ненависти и пролитой крови, об этом слишком тяжелом наследстве, которое внезапно превратило их во врагов. Тогда непреодолимый ров образовался между ними. Ален не пришел на похороны Шарля, провокация, которой Винсен ему не простил. После этого они старательно избегали друг друга, и их ссора стала уже открытой и необратимой. Помимо того, злись не злись, Ален был лучшим – на самом деле единственным – другом Магали, образцом для Виржиля и Лукаса, любимчиком Тифани. И сегодня Винсен стал его должником.

– Как она чувствовала себя сегодня утром?

– Когда проснулась – не особо. Жан-Реми с ней. Извиняюсь, в принципе он не ходит в Валлонг, но у меня больше никого не было под рукой, а я не мог оставить ее одну.

Немного стесненный этим признанием, Ален поднялся первым. Винсен хотел ему что-то сказать, что угодно, хотя бы по поводу Жана-Реми, о том, что кузен мог принимать у себя кого желал, но он не нашел, что добавить. Они покинули аэропорт в молчании, дошли до стоянки и поехали по направлению к Бо. Не считая смерти отца, Винсен еще ни разу в жизни не чувствовал себя так плохо.