– Сойдет.

Они отвернулись друг от друга, и праздник продолжился. Снова зазвучали тосты, полилось шампанское.

Джек Феррис, стоявший рядом, что-то быстро строчил в записной книжке. Сомнений не было: он все сам увидел и собирается напечатать об этом в своей газете; Лавина подумала, что должна быть благодарна маркизу.

И все же она никак не могла понять, почему он пошел на такие жертвы, хотя ему явно не хотелось этого делать.

Набравшись смелости, Джек Феррис подошел к ним.

– Позвольте спросить, давно ли вы знакомы?

– Уже не первый год, – без запинки ответил маркиз. – А познакомились мы в Лондоне, у лорда Брейсвелла, не так ли, любимая?

– Да, верно, – подхватила Лавина, – три года назад, хотя из-за того, что я тогда еще не выходила в свет, это нельзя назвать настоящим знакомством. Но, по крайней мере, тогда мы впервые увидели друг друга.

Феррис, просияв, убежал с намерением как можно скорее сообщить миру о давней тайной любви лорда Элсвика и его невесты.

Сэр Ричард мрачно наблюдал за всем этим, думая, когда же удастся вручить письмо. Наконец, улучив минуту, он подошел к графу, который уже успокоился настолько, что стал улыбаться. Однако тот отвел его руку с письмом со словами:

– Давайте лучше выпьем, друг мой.

– Лорд Рингвуд, крайне важно, чтобы вы прочли это немедленно. Ее величество срочно вызывает вас. Завтра вы должны явиться в Виндзорский замок.

Граф неохотно вскрыл конверт и стал читать письмо, в котором ему действительно предписывалось явиться в Виндзор для «обсуждения вопроса государственной важности».

Но тут маркиз, заглянув через его плечо, сказал:

– Не получится у вас поехать, старина, к этому времени мы уже будем в море. – Сэру Ричарду он пояснил: – Лорд Рингвуд и леди Лавина пригласили меня совершить путешествие на яхте. Мы отправляемся немедленно, поэтому он не сможет принять приглашение королевы.

– Это не приглашение! – удивленно возразил сэр Ричард. – Это вызов.

– Что бы это ни было, лорд Рингвуд не сможет поехать, потому что завтра, ранним утром, мы отплываем. – Маркиз хлопнул сэра Ричарда по спине и как ни в чем не бывало произнес добродушным тоном: – Ее величеству придется дождаться его возвращения. Наверняка это не столь важно.

У сэра Ричарда глаза на лоб полезли, он даже не нашелся, что ответить.

– Выпейте еще шампанского. Я для вас приготовил комнату.

Сэр Ричард хотел отказаться, но потом подумал, что лишнее время, проведенное в замке, возможно, позволит ему все же убедить лорда Рингвуда уступить и исполнить свой долг.

Вскоре после этого праздник подошел к концу, от замка начали отъезжать кареты, и сэр Ричард с тяжелым сердцем лег спать.

– Пойдемте в библиотеку, – позвал маркиз Лавину и ее отца.

Когда дверь была плотно закрыта, он сказал:

– Мы должны решить, как нам действовать дальше.

– Бесполезно, – простонал граф. – Завтра он откажется ехать без меня, и мы ничего не сможем сделать.

– Это у него не получится, если вы к тому времени уже уедете, – заметил маркиз. – Мы ему сказали, что собираемся уплыть. Это и должны сделать.

– Но куда же мы поплывем? – спросила Лавина.

– А куда вы обычно плаваете?

– В Средиземное море. Но, по-моему, сейчас не стоит туда плыть, – тревожно добавил граф. – Это слишком близко к Балканам.

– Согласен, – сказал маркиз. – Тогда, быть может, стоит отправиться в Шотландию? Кажется, вы упоминали, что у вас есть родственники где-то возле Баллатера. Это вполне приемлемый повод, чтобы туда отправиться.

– Но ведь Баллатер недалеко от Балморала, – напомнила им Лавина. – А королева летом часто там бывает.

– Она появится не раньше чем через месяц, – уточнил граф. – К тому времени мы уже сможем покинуть Шотландию. Это идеальное решение, вот только… Мой капитан не ждет нас в это время.

– Предоставьте это мне, – сказал маркиз. – Значит, решено. Завтра выезжаем как можно раньше.

Что бы ни задумывал маркиз, он все выполнял очень тщательно и с умом. Или, по крайней мере, поручал это своему секретарю.

На следующее утро, чуть свет, граф был разбужен Хансбери, который потребовал от него «продиктовать телеграмму».

Граф, не знавший, что он должен отправлять какую-то телеграмму, опешил.

– Наше почтовое отделение телеграфирует почтовому отделению в Тилбери, а те передадут сообщение вашему капитану о том, что вы приедете.

– О боже! – воскликнул граф. – Чудеса современной техники. Что еще придумают?

Граф и Лавина присоединились к маркизу за очень ранним завтраком. В окно было видно карету и телегу, на которую уже начали складывать вещи.

– Думаю, теперь можно ехать, – сказал маркиз, допивая кофе.

– А как же сэр Ричард? – спросил граф. – Я ведь должен поговорить с ним перед отъездом.

– Знаете, мне кажется, будет лучше, если вы не станете этого делать, – негромко произнес маркиз. – Я оставил записку, которую ему передадут, когда он проснется. В ней я извиняюсь за то, что мне пришлось похитить вас.

– В таком случае, – решительно заключил граф, – едем сию же минуту.

В карете они доехали до железнодорожной станции, где пересели на поезд до Тилбери.

– Мне даже не верится, что все это происходит на самом деле, – сказала Лавина, когда поезд тронулся.

Маркиз вышел в коридор, давая им возможность поговорить.

– Да, все это кажется невероятным, – согласился граф. – Каких-то два дня назад мы и предположить не могли, что такое возможно, правда? А теперь едем к морю. Надеюсь, оно будет спокойным.

– Я тоже на это надеюсь. Хотя я хорошо переношу плавание.

– Ты его хорошо переносишь с трех лет, когда я тебя впервые взял на яхту и ты начала бегать из каюты в каюту. Разумеется, весь экипаж тебя страшно баловал, ты им казалась очаровательной.

– Я и была очаровательной, – улыбнулась Лавина.

– Конечно, была и с тех пор стала еще очаровательнее. Не знаю, что бы я без тебя делал.

Услышав неожиданную грусть в его голосе, Лавина догадалась, о чем его мысли.

– Ты думаешь о маме? – мягко сказала она. – И как тебе было тяжело, когда ее не стало?

Он кивнул.

– Я полюбил ее с первого взгляда, а потом и она меня полюбила. Это произошло не сразу, мне пришлось проявить изобретательность, но она полюбила меня всем сердцем. Мы были счастливы вместе. Ты помнишь это?

– Конечно. Поэтому я, когда была маленькой, тоже была счастлива. Мама умерла, и наш дом перестал быть таким, как прежде; я до сих пор очень по ней скучаю, хотя и прошло уже четыре года.