Через полчаса костер весело трещал сушняком, на ветках причудливо развешана сбруя… Хорошо все-таки, что вьюк не снял, есть чем костер развести. Ладно, теперь автоматик почистим и баиньки. Стоп, только не у костра. Так, вот в сторонке кустик, листьев побольше, попонку, хорошо была свернута и сверху, не намокла, так, ну можно и спать.

Спасск

Нет, все-таки жарковато, но по сравнению с прошлым годом, когда столбик подскакивал до сорока, еще ничего. Судя по солнцу, сейчас часов десять, хотя на мобильнике было полчетвертого и ноль покрытия, как говорится, «вне зоны действия сети». Хоть джипиэски в аппарате и нет, а она мне и на фиг не сдалась, но что-то мне подсказывает, что спутников будет столько же, сколько и вышек джеэсэмовских вокруг. Пока вокруг ничего интересного наблюдать не удалось, то есть ни самолетов, ни автомобилей и вообще никаких следов человеческой деятельности, в общем, какая-то прерия вокруг. Были какие-то странные птицы, какие, не знаю, ну не орнитолог я, но, по крайней мере, сорок, воробьев и прочих ворон с голубями не наблюдалось, даже в бинокль, точнее, в то, что биноклем назвали китайцы, что-то слабо верится, что он шестикратный, максимум четырех.

Гремучим змеям не удивился, а вот попавшийся на пути скорпион навел на мысль, что я где-то в Средней Азии, да и крупный птиц, уже полчаса круживший над головой, и которого я обозвал беркутом, намекал на то же. Еще когда он появился, я скинул оба рюкзака, уже успевшие здорово оттянуть мне плечи, и попытался прицелиться в него из СКСа. Что удивительно, особого тремора не наблюдалось, но стрелять, естественно, не стал, во-первых, я не Сухэбатор, а во-вторых, если бы этот беркут даже специально подставился, то что бы я с его тушкой делал? То, что птиц не улетел, отнюдь не значило, что он никогда не видел охотников, вполне возможно, он просто не в грош меня как охотника не ставил, что неплохо охарактеризовывало его наблюдательность и мыслительные способности. Я плюнул, мысленно, на наглеца, выжал от пота футболку, приспособленную вместо банданы, снова, в который раз, провел рукой по бывшей лысине, теперь превратившейся в нередкую шевелюру, и потопал дальше. Нет, с рюкзаками надо что-то придумывать, может, повесить один на спину, а другой на грудь? И что мне это даст, будет, как с Чебурашкой, который «понесет вещи». Пот опять начал заливать глаза, даже в ушах шуметь начало. Пришлось опять остановиться, сбросить рюкзаки, осторожно положить карабин сверху и, оглянувшись на всякий случай, зарыться в рюкзак с провизией. Литровая бутылка «Славяновской» опустела больше чем на две трети, поэтому ограничился одним глотком, правда, жадность сдержать не удалось, и глоток получился большим. Снова достал бинокль из футляра и осмотрел окрестности, ничего не изменилось, но что-то было не так, как раньше. Вот, шум в ушах не пропал, да и воздух изменился на вкус и стал каким-то свежим, что ли, и йодистый запах. Неужто! Пока убирал бинокль, еще раз глянулся, как в зеркало, в большие линзы, на меня уставилась до безобразия молодая и радостная физиономия. Тьфу на тебя, глюк мухоморный! Рюкзаки будто полегчали вдвое, я чуть ли не бегом преодолел две сотни метров и остановился на песчаном обрыве. Моим глазам предстала безграничная синяя даль океана. Снял солнцезащитные очки, блеск стал почти нестерпим, пришлось одеть обратно, повернул голову налево и примерно в километре увидел накренившийся парусник, сидящий на прибрежной скале, и людей на берегу. Ну, Вадим Артурович, вот тебе и дети капитана Гранта, и пятнадцатилетний капитан в придачу.

Пришлось в который раз доставать чудо китайского оптикостроения. Пошарил взглядом по близлежащим окрестностям – подводной лодки нигде не видно, значит, капитан Немо либо еще не прибыл, либо уже убыл. Интересно, это хорошо или плохо? Подумал, решил, что плохо. Так, теперь прикинем, на берег чего меня могло занести. Итак, Аральское море – может быть? Может. Сам его никогда не видел, но то, что показывали по зомбоящику, этот вид никак не напоминало. Будем считать, что не Арал. Что у нас следующее на очереди? Каспий. Что-то сомнительно. Во-первых, нет Волги, уж ее бы я заметил. А так как каждый третьеклассник знает, что Волга впадает в Каспийское море, то какой вывод? Правильно – неправильный. У Сухова в Педженте тоже Волги не было, а море было. Так, этот вопрос надо рассмотреть поподробнее. Положим, парусник – это баркас, правда, тот на песчаной отмели был, ну да ладно – отметем как несущественное. Тогда должны быть таможня и Верещагин. Пришлось внимательно осмотреть группу местных на берегу. Несколько здоровых вооруженных молодых мужиков, девушка и здоровущая псина. На роль Верещагина не подходит никто. Таможни вообще не было, как и других строений, только стол. Пикник у них, что ли? Нет, не Каспий. Тогда Черное море. А что – подходит. Степь, обрыв, парусник – Крым! А это контрабандисты, про них еще Багрицкий писал:

По рыбам, по звездам Проносит шаланду: Три грека в Одессу Везут контрабанду.

На греков не похожи, да и больше их. А вот может ли быть парусник шаландой?

Теоретически может, а вот практически… Шаланды вроде поменьше, но и контрабандистов больше, значит, будем считать, что это большая шаланда. Все, не будем умножать сущности, а то получим бритвой по… ну, в общем, нам по пояс будет. Итак – я в Крыму. Теперь следующий вопрос – стоит ли спускаться к этим контрабандистам, тем более что они меня уже заметили и машут руками? Сразу вспомнилось незабвенное: «Не советую, молодой человек. Съедят-с». Что-то очень радостно машут, особенно пигалица, аж на месте подпрыгивает – самая голодная наверно. Только одна собака замерла и смотрит – внимательно так. Как говорил Быков: «Ну это уже хамство, это вам не сорок первый». Так спускаться или продолжать стоять здесь, как памятник Большому Поцу?

Тяжело вздохнув, начал спускаться, но не спеша. Шел минут десять, не меньше. Ажиотаж среди контрабандистов закончился, и теперь они просто ждали, о чем-то активно переговариваясь. На подходе меня встретила псина. Ну и здорова! Мимо прошел почти на полусогнутых, но та просто громко втянула воздух, а потом просто отвернулась. Подошел к группе мужчин, скинул рюкзаки и представился по всей форме:

– Мельников Вадим Артурович, тысяча девятьсот шестьдесят пятого года рождения, холост. Последнее время и место дислокации – двадцать пятое мая две тысячи одиннадцатого года, Россия, Земля, галактика Млечный Путь в Спирале. Номер в тентуре не знаю.

Затем устало сел на рюкзак и спросил:

– Ну что у нас плохого?

Ирина

– …Нас вечер встречает прохладой… – напевала я, набирая воду из ручья в большую пластиковую бутыль. – Нас ветром… Ой!

Из-за деревьев, окружавших небольшой родничок с вытекающим из него ручьем, показалась страшно знакомая кругленькая физиономия. Которую она помнила столько же, сколько саму себя. Только эта – гораздо моложе!

– Катя! Живая! Целенькая!

Я бросилась к сестре, обронив бутылку с водой.

– Ну, скажи же что-нибудь, не молчи! – затрясла она сестричку за плечи. – Катюшка!

Сестра обалдело хлопала глазами. Наконец высказалась:

– Не тряси, уронишь… – Затем, немного постояв: – А мы вообще где – я в поезде ехала, потом тряхнуло, а я уже тут. – И показала свою большую сумку в одной руке, а в другой – зажатые в ней простыню с подушкой, явно из купе поезда – настолько они были «типичные».