– Теперь ты стал членом нашего клуба, Африканец. Отныне ты один из нас. У нас не принято произносить какие-либо клятвы или давать присягу. Ни к чему весь этот антураж. Став членом клуба, ты автоматически попадаешь под его защиту… А мы, поверь, оч-чень многое можем. Ты знаешь, Африканец, что после того, как ты уничтожил в своей квартире боевиков Сына, у следствия есть к тебе масса вопросов? Фактически ты подозреваемый номер один и объявлен в розыск.

– Я догадываюсь, – ответил Таранов.

– Но мы всегда помогаем своим людям… В общем, сегодня следователь вынес постановление о прекращении федерального розыска. Вот копии с документов. Полюбуйся.

Председатель подал Ивану пластмассовую папку с несколькими листочками бумаги. Иван быстро изучил их и положил на стол. Председатель небрежным движением швырнул бумагу в пасть камина. Листки вспыхнули, сгорели, превратились в прах.

– Так вот, – удовлетворенно сказал Председатель, – я отлично отдаю себе отчет, Иван Сергеич, что тебе выпала тяжелейшая работа, что груз ты несешь чудовищный… но без этого нам не обойтись, Африканец. Во всяком случае, пока. Ты готов?

– Готов.

– Уверен в себе?

– Уверен.

– Хорошо, – добродушно произнес Председатель. – Кстати, тот наркоделец, депутат ЗакСа… Я не случайно его упомянул. Он – твое следующее задание. Но это не завтра. Пока поживешь здесь. С тобой поработают наши спецы… У нас, поверь, отличные спецы. Они дадут тебе некоторые знания, которых у тебя нет… Ну что, принимается предложение, Иван Сергеич?

– Да, – ответил Иван.

* * *

– Ну, как тебе наше приобретение? – спросил Лидер у Председателя, имея в виду, разумеется, Ивана. Председатель собирался уезжать, и они беседовали уже на улице. Было темно, прохладно, на небе высыпали звезды.

– Вполне, – ответил Председатель. – Но все-таки с ним необходимо поработать. Плотно поработать. Во Владимире ему придется действовать автономно, с минимальной поддержкой.

– Кстати, есть новости из Владимира?

– Пока нет, но я убежден – будут.

Лидер щелкнул зажигалкой – пламя осветило добродушное «бухгалтерское» лицо, глядя на которое, трудно было представить себе, что этот лысоватый, полноватый, картавящий человек вынес за два последних года более двух десятков смертных приговоров… Лидер закурил и спросил:

– А как, Евгений Дмитриевич, ты планируешь подвести Африканца к группировке Козыря?

– Я думаю, что Козырю понадобится хороший ликвидатор. С большими объемами наркоты на рынок так просто не пустят – придется Козырю расчищать место под солнцем. У его есть, конечно, несколько групп боевиков, но для тонкой работы они не годятся. Скоро он начнет искать профессионала, и мы аккуратно подведем к нему Африканца. Соответствующую комбинацию я уже разрабатываю.

Ни Председатель, ни Лидер не знали, что все их планы перечеркнет нелепая случайность.

* * *

В резиденции Иван Таранов прожил две недели. Каждый день был насыщен тренировками.

Ежедневно он по часу проводил в тире. Расстреливая в день не менее двухсот патронов, он быстро одолел пятый уровень, но шестой пока что ему не давался… Он стрелял на звук и на свет. С обеих рук по движущимся мишеням. В движении, в падении, с разворота. Он привязывал к стволу пистолета грузик на нитке, раскачивал его и стрелял. Этот маятник постоянно сбивал прицел… Таранов соревновался с Ириной, но, как правило, проигрывал ей. Он освоил пистолет-пулемет «Бизон» – мощную и компактную машину с роторным подствольным магазином на шестьдесят шесть патронов. Он освоил боевой арбалет. Он восстановил навыки метания ножа. Ежедневно он проплывал в бассейне не меньше километра, бегал трехкилометровые кроссы в лесу.

Ежедневно с Тарановым встречался Спец. Как зовут Спеца, Иван так и не узнал: Спец и Спец.

Спец был худым и незапоминающимся человечком одних с Тарановым лет. Он читал лекции по конспирации и спецдисциплинам. Многое Таранову было известно и без Спеца – недаром же он прошел школу спецназа ГРУ. Многое, но далеко не все. Тем более, что учили Ивана несколько иному. Да и давно это было. За прошедшие годы появились новые методы и технологии. Разумеется, основные положения нелегальной работы остаются неизменными на протяжении веков – они консервативны донельзя. Например, способы вербовки в конце двадцатого века ничем не отличаются от способов середины семнадцатого. Все так же ставка делается на человеческие пороки и слабости: жадность, тщеславие, стремление к власти, страх… Люди – увы! – не меняются. Но меняется техника и, соответственно, средства наблюдения, контроля и воздействия. Спец был профессионал в этих вопросах, и Таранову открылось много нового.

Психолог Александр обучал Таранова практической психологии: определять ложь человека по поведению и скрывать собственную неискренность. Это было чертовски увлекательно… Но самым захватывающим оказались поединки с «детектором лжи». Выяснилось, что даже современные полиграфы можно сбить с толку. Для этого существовали способы от примитивных – например, причинение самому себе боли для искажения физиологических показателей – до весьма изощренных, типа создания психического барьера – «второй реальности». Довольно скоро Таранов научился не то чтобы обманывать полиграф (это почти невозможно), но создавать такой фон, когда его реакции были неоднозначны, «размазаны», непригодны для расшифровки.

… Две недели, заполненные учебой и тренировками, просквозили, как ветерок. Тринадцатого октября Таранов вернулся в Питер.

– Ванька! – сказала Светлана. – Ванька, я ревную…

– К супруге помещика Козявкина? – спросил он и закрыл рот Светлане поцелуем. Тело Светланы под легким халатом было сильным и податливым. Они стояли в прихожей ее огромной квартиры… Они не виделись две недели. Две недели – это так много. Иван вернулся, не предупредив о своем приезде…

Одной рукой Таранов прижимал к себе Светлану, в другой держал цветы. Бутоны роз на длинных стеблях колыхались. Свет бра в красных абажурах заливал прихожую закатным маревом. Иван уронил розы на пол и обнял Светлану второй рукой. Поцелуй был долгим, как ночной прыжок…

Через минуту они оказались в спальне. Одежду Таранов сбрасывал на ходу…

Потом они лежали и курили. Волосы цвета спелой пшеницы разметались по подушке. Ветер с залива шевелил штору, по стеклу змеились капли дождя.

– Где же ты был, Иван Таранов? – тихо произнесла Светлана.

– В командировке. Я же предупреждал, что могу задержаться на неопределенное время.

– Да. Но позвонить-то ты мог? Я каждый день ждала.

Таранов промолчал. Что тут скажешь? Правду? Не дай бог Светлане знать правду о нем… Разумеется, он мог позвонить. И если бы не лекции Спеца, он так бы и сделал. Но благодаря Спецу он теперь знал о том, как легко отслеживаются звонки, сделанные по платной связи[1]. Домашний телефон Светланы обслуживался компанией «Петерстар», то есть как раз являлся платным и легко поддавался контролю… Почему-то Таранову совершенно не хотелось, чтобы в Клубе знали о существовании Светланы. Он даже не предполагал, что «Анти-клуб» еще два месяца назад, во время войны Таранова с Сыном, провел оперативно-розыскные мероприятия и установил Светлану Мюллер… Что встреча в аэропорту зафиксирована на видео… Что, просмотрев запись, Лидер сделал выводы о характере взаимоотношений Африканца и Светланы. Эти взаимоотношения определялись словом «любовь».