Тем не менее, Дэйн не смог отказать себе в удовольствии и прежде всего нацепить праздничную перевязь со шпагой. Только после этого он зашагал по мозаичным полам дворца.

Изумрудные покои представляли собой не слишком большую по меркам дворца комнату, задрапированную темно-зеленым шелком. Дэйн знал, что мать выросла в поместье, поэтому предпочитала именно такие, небольшие комнаты. Ему самому все-таки больше по душе большие просторные каменные залы.

Устроившись среди подушек, Тэа явно его ждала, хотя на низком, едва приподнятом от пола, столике уже был накрыт легкий завтра с закусками и фруктовой водой. Вежливо поклонившись матери, Дэйн уселся напротив. Шпага мешала, но он упрямо не хотел ее снимать.

– Вижу, ты готов к шествию, – сказала Тэа.

Она сама была еще в легком домашнем платье, не слишком торопясь затянуться в корсет и тяжелую ткань.

– Мне нравится быть готовым, – пожал плечами Дэйн. – Кроме того, я хочу закончить кое-какие дела перед шествием.

– Хорошо. Именно о делах я и хотела с тобой поговорить.

Откуда-то из подушек и ткани выпорхнул конверт с давно сломанными печатями. Тэа положила его на столик и взяла стакан с водой.

Конечно же, Дэйн узнал конверт. Его принесли накануне, и он лично сломал печати и прочитал аккуратные строчки, требовавшие немедленного ответа.

– Что ты написал им? – спросила Тэа.

– Ничего. Пока ничего.

– Правда? Очень недальновидно.

Дэйн уже приготовил тысячу и одно оправдание, судорожно придумал множество дел, которые могли отвлечь его от письма государственной важности – он же не мог сказать прямо, что спешил на свидание, поэтому отложил дела. Он готовился к справедливым упрекам, но вместо этого Тэа просто вернулась к закускам. Сначала Дэйн решил, что это какая-то проверка, но мать молчала и всего лишь завтракала.

Дэйн нахмурился.

– Ты не собираешься ругать?

– Ругать? – Тэа с удивлением посмотрела на сына. – За то, что другой Дом прислал важное письмо, на которое ты не ответил?

– Ну да. Я пренебрег государственными делами.

– Это так. Но ты уже достаточно взрослый, чтобы обойтись без моих упреков.

Принц все еще хмурился непонимающе, и Тэа вздохнула.

– Дэйн, тебя скоро коронуют, и ты станешь полноправным властителем Шестого дома. Ты хорошо обучен и отлично знаешь свои привилегии – и обязанности. Я не буду напоминать о них каждый раз. Ты сам должен понимать, что тебе стоит, а чего не стоит делать. И к каким последствиям это может привести.

– Я понимаю, – хмуро отозвался принц.

Он взял в руки конверт и повертел его в руках. Ему не нужно было снова его открывать и перечитывать аккуратные строки. Король соседнего Седьмого дома писал о драконах. О том, как они появились там, и утверждал, что их вызвал местный маг. Он сообщал о десятке драконов на территории их Дома и спрашивал о положении дел в Шестом.

– Я напишу ему сейчас же, – сказал Дэйн. – Расскажу о том, что мне известно. Нет смысла скрывать драконов, они… гхм… слишком заметные.

– Это правда.

– А что ты думаешь о том, что это их маг вызвал драконов?

Настал черед Тэа хмуриться. Дэйн давно знал, что это верный признак того, что мать либо в чем-то не уверена, либо еще не определилась с собственной точкой зрения по вопросу.

– Отчасти я верю, что некий маг может оказаться достаточно сильным и достаточно безумным, чтобы вызвать драконов. Тем более, я многое слышала об этом Акрине дель Тери. Говорят, когда-то он уничтожил Каламар. А еще говорят, он с севера и его отцом был демон.

– Что за глупости, – фыркнул Дэйн. – Больше похоже даже не на слухи, а на сказки.

– Не стоит сходу отмахиваться от сказок. Особенно если этот маг действительно вызвал драконов.

– Но ты не очень веришь?

– Скажем так, я допускаю, что причин было несколько, и действия мага – всего лишь одна из них.

– На самом деле, сейчас это не важно, – принц пожал плечами. – Важнее, что драконы вернулись и теперь нам надо учиться жить вместе с ними.

Тэа посмотрела на него с одобрением и кивнула. Ей явно понравился образ мыслей сына, и Дэйн мог втайне гордиться этим. Они продолжили завтрак, обсуждая незначительные детали и предстоящее шествие, которое нервировало их обоих, хотя оба это тщательно скрывали.

После Тэа отправилась в покои приводить себя в порядок. Дэйн же отложил запланированное до шествия дело и уединился в кабинете, где собственноручно написал ответ в Седьмой дом.

Он знал, что его отец, покойный король Алестус Шантон никогда не занимался подобными вещами сам. Он содержал целый штат секретарей, которые вместо него писали письма, а зачастую и вообще занимались всей корреспонденцией, составляя ее, так что королю оставалось только ставить подпись.

В очередной раз перечитав письмо, Дэйн задумался, смотря в окно. Со своего места он видел только голубое небо, расчерченное облаками, да кусок каменной башни, наползавший на эту картину.

Кабинет дышал покоем и пах деревом. Когда Дэйн пришел сюда впервые после смерти отца, в нос ему сразу ударила пыль, заставив закашляться. Тэа тогда стояла рядом с ним. Ей явно не понравилось то, что она увидела, но она ничего не сказала, только сжала губы и оглядывала заброшенный кабинет.

Она не отдавала приказаний, и именно в этот момент Дэйн остро почувствовал, что теперь он не просто наследник престола. Он король, который начинает править, только коронован будет чуть позже, когда войдет в нужный возраст. Но Тэа не будет управлять за него, даже будучи королевой-регентом.

Дэйн остро почувствовал, как изменилась его жизнь. Он не ощущал этого, когда узнал о смерти отца. И когда стоял в тесном склепе, в удушающем запахе цветов и благовоний, слушал песнопения жриц Сигхайи и ощущал с одной стороны колыхание густой вуали матери, а с другой – потную ладонь сестры.

А в тот момент, в пыльном кабинете, он развернулся к стоявшим за их спинами слугам и отдал распоряжение:

– Вычистите здесь все.

И понял, что это его первый приказ в качестве короля.

Для Дэйна давно не было секретом, что отец назывался монархом, но его не слишком волновали государственные дела. Он с легкостью оставил их на вельмож, а сам предавался пиршествам и охоте, двум вещам, которые действительно имели для него значение.

Возможно, из-за этого Дэйн не ощутил печали, когда Алестус Шантон умер. Он никогда не был для принца отцом. А когда Дэйн подрос достаточно, чтобы понимать, что к чему, он начал испытывать к королю только что-то сродни чувству брезгливости.

Принц знал, что основной массой дел занимается мать. Именно она постепенно вводила в курс и принца. Поэтому они не были для него неожиданностью – скорее, он просто стал заниматься ими в полном объеме. Все равно приходя за советом к Тэа и внимательно ее слушая, и радуясь, когда она одобряла его действия – по правде говоря, так было большую часть времени.