— Да какая там комбинация. Я же не слепой, — горячился Егоров. — Она так на меня смотрит… А вот вы целый день следите — «хвост» есть?

— Нету вроде… — нехотя признался Любимов.

— А здесь, в ресторане?

— Тоже вроде чисто.

— Так все ясно! Сейчас пойду и во всем признаюсь! — решился Егоров.

— Стойте-стойте, Сергей Аркадьевич, — попросил Любимов. — Спешить не надо. Пусть Никита еще раз уточнит.

— Чего уточнять-то?

Для себя он уже все уточнил. А раз и «хвоста» не обнаружили…

Они, конечно, бестолочи стоеросовые, но опыта им не занимать, и преступлений много раскрыли.

— С источником своим покалякаю, — мрачно сказал Никита.

— Ну, калякай, — недовольно согласился Егоров. — Только быстрее.

Он посмотрел на себя в зеркало. А что, очень даже еще ничего. Благородная седина на висках. Осанка. Видный мужчина. Галстук, конечно, дурацкий… Егоров пошел к выходу. У двери повернулся:

— А как там мои болонки?

— Толстеют, — соврал Любимов. — А вы, Сергей Аркадьевич, не расслабляйтесь, пожалуйста. В нашем деле, сами знаете…

Егоров исчез.

— Похоже, влюбился, — ухмыльнулся Никита. — Вот и мерещится.

— Ты зубы не заговаривай! — перебил его Любимов. — «Хвоста»-то и впрямь нету.

— И что?.. Так «хвост» им сейчас и не нужен! Клиент смирный, пасется себе, видно, что не сбежит. Она с ним ходит, «пробивает» по всем пунктам. Тут большим баблом пахнет, а…

— Ты в источнике-то своем уверен? — снова перебил Любимов.

— Источник как источник, — уклонился от ответа Уваров. — Не хуже других.

Конечно, в источнике он уверен не был. Ох, достанется этому источнику по самую рукоятку!

— Езжай, потряси ее как следует, а я здесь прикрою, — велел Любимов.

— Потрясу уж… А его все равно домой нельзя. Из-за болонок. Васька умолял.

Он тоже глянул в зеркало. Мятая рубаха, свалявшиеся волосы, похмельная небритость… Он бы себя такого в приличный ресторан не пустил.

— Езжай-езжай… — поторопил Любимов. — Не тяни. А я еще кофе выпью.

Шериф бежал медленно, через каждые полминуты останавливался и оборачивался на хозяина. Что толку бегать? Шашлыка больше не дают. Домой пора. Дома есть хотя бы «Роял канин».

Семен тоже хотел домой. Все хотели домой.

— Видишь, след потерял. Так себе был след, Вася.

— Собака, значит, хорошая, а след так себе? — возмутился Рогов.

— Собака отличная!

— Ну пусть еще понюхает. Напоследок, — попросил Рогов.

— Ну, давай, — устало согласился Семен. Взял у Рогова попоны, дал понюхать собаке. Та скривилась, но понюхала. И вдруг взяла с места в карьер. Рванула к тающему в вечернем воздухе жилому массиву.

— Есть контакт! — просиял Семен. — Сейчас мы твоих болонок…

Шериф обежал вокруг дом, рванул в ближайшее парадное, понесся вверх по лестнице, высунув толстый язык. По цвету языка определяется здоровье собаки. У Шерифа язык хороший, розовый. Собака была здоровая и на пятый этаж взлетела легко. Рогов и Семен тоже высунули розовые языки, но им подъем дался сложнее.

Шериф встал на задние лапы, уперся передними в дверь, залаял.

— Здесь! — выдохнул Семен. — Звони!

Рогов нацелился звонить, но осекся. Сказал вместо этого:

— Ёшкин кот!

— Зачем кот? — не понял Семен.

— У меня ключ есть…

— Ключ?!

— Знаешь, чья это дверь? — сполз по стене Вася.

— Бомжей.

— Егорова…

Шериф заурчал, требуя вознаграждения. И был по-своему прав.

— Чего же ты не сказал? — взорвался Семен. — Зачем мы сюда лезли?!

— Да тут все дома одинаковые… Не узнал. Мы же из-за угла вывернули. А собака сразу в подъезд…

— Ага, собака виновата, — насупился Семен.

— Нет, что ты, собака суперская… — заторопился Вася. — Просто подлость закона.

— Чего «подлость»?

— Закон подлости, в смысле…

— Все, на сегодня закругляемся, — сурово сказал Семен. — А утром еще разок попробуем.

Рогов облегченно вздохнул. Он боялся, что Семен вообще больше не согласится.

С сетевой зависимостью Виригин решил бороться радикальными дедовскими методами. Выдернул шнур из розетки. Хорошо бы еще было отверткой внутрь тыкнуть, памятуя о передовом опыте Семена. Но нехорошо — казенное имущество.

Трудная это вещь — Интернет. Как дети малые с ней справляются? Голова пухнет. Глаза болят.

Сегодня Виригин изучал свой гороскоп. Гороскопов в Интернете оказалось больше, чем звезд на небе. Они навзрыд друг другу противоречили. До конца года Виригину предрекали личную трагедию, новую любовь и скорбное бесчувствие одновременно. Много вечеров у домашнего очага и длительное путешествие. Удача в бизнесе соседствовала с предостережением от деловой активности. А жить Виригину, оказывается, следовало на Урале, на Аральском море или на Балхаше. В крайнем случае — в Индии или Тибете. Далековато. Лучше бы всего этого не знать.

К вечеру заявился взъерошенный злой Уваров. Рассказал, что операция разваливается. От кофе отказался.

— Все адреса Занозы проверил, всех знакомых обзвонил, — бушевал Никита. — Глухо. Куда же она нырнула?

— Да куда угодно. Город большой. Важен вывод: похоже, надула нас твоя Зинка.

— Ну, если так… — зарычал Уваров, — то она совершила большую ошибку.

— Ты ведь Лев по гороскопу? — начал было Виригин, но заставил себя замолчать.

— А чего?

— Да так…

Уваров задумался о чем-то. Потом оживился:

— Слушай, ты Лильку Грунскую знаешь? Такую блондинку с короткой стрижкой? Работает иногда у вас.

— Бывает тут Лилька-блондинка. Фамилии не знаю. Глаза у нее такие глупые.

— Точно, она! — оживился Никита. — А сейчас ее нет? Я знаю, чем ее цепануть, а у нее может быть связь с Занозой.

Виригин взял со стола трубку радиотелефона, нажал кнопку вызова:

— Сережа, ты Лильку-блондинку сегодня не видел?

— Она сейчас здесь, — глухо ответила трубка. — В баре сидит с арабом.

— Давай ее ко мне!.. — обрадовался Виригин. — Араба? Нет, араба не надо.

— Араба не хочешь? — деланно удивился Уваров. Глаза его повеселели.

Такси не останавливались. Частники тоже. Егоров голосовал уже минут десять — глухо. Все проносятся мимо. Как чувствуют. Чего чувствуют?