этого искусства — его приемы не очень-то быстры. Выполнение любого из них требует времени, — Шэчи сосредоточенно кивнул, запоминая сказанное.

— Также, моему бывшему младшему всегда легко давались техники шагов, — продолжил Синхэ. — Думается мне, сейчас он достиг в них подлинного мастерства. Еще, он питает слабость к тайному оружию, — он презрительно скривился. — Оно как нельзя лучше подходит его гнусной натуре. И, наконец, больше других тайных знаний секты он вожделел Искусство Северной Тьмы — в нем скрыт путь к легкому и быстрому возвышению, ведь помимо прочего, оно позволяет поглощать чужую ци, усиливая ей свое развитие. К счастью, я сумел испортить свиток с описанием этого искусства, прежде чем он попал в руки Чуньцю, и мой бывший младший никак не мог изучить его выше самой первой ступени. На ней, воздействие Искусства Северной Тьмы способно лишь разрушать чужие меридианы. Будь осторожен в бою с ним, младший — хоть Дин Чуньцю и стар, он все еще один из опаснейших людей Поднебесной.

— Ничего, скоро он встретится с Яньло-ваном[5], который давно его заждался, — посулил Инь Шэчи. — Я отдохнул, старший. Какое искусство ты преподашь мне сейчас? Быть может, еще один фехтовальный стиль?

— Увы, я передал тебе все, что мог, — с виноватым видом ответил Су Синхэ. — Мое понимание других боевых искусств секты слишком низко для обучения, а свитки и книги давно украдены мерзавцем Дин Чуньцю. Надеюсь, в своих странствиях ты сможешь вернуть хоть часть из них.

— Может, тогда мне стоит обратиться к учителю? — с разочарованием в голосе предложил юноша. — Я бы не отказался изучить Искусство Северной Тьмы, о котором слышал так много.

— Его внутренняя энергия слишком слаба для обучения техникам ци, — грустно ответил Синхэ. — Он не в силах воздействовать на твои меридианы, а значит, не сможет передать тебе известные ему методы развития. То же и с обучением боевым искусствам — его тело искалечено. Он не сможет показать тебе стойки и приемы.

— Что ж, буду довольствоваться тем, что знаю, — протянул Шэчи. Он не слишком огорчился скудности полученных знаний — мечный стиль Сяояо и сам по себе стал для него откровением, вселяя уверенность в собственной силе. — Похоже, пришло нам время распрощаться, старший. Твои целительские навыки спасли мою жизнь, а наставления — открыли мне глаза. Благодарю тебя от всего сердца, — он поклонился Су Синхэ с искренним уважением.

— Погоди, — ответил тот, поднимая ладонь. — Жди меня здесь, — он двинулся в дальний угол пещеры, к небольшой полке, уставленной книгами и заваленной свитками. Вскоре, он вернулся с небольшим томиком в руках.

— Вот составленный мной список акупунктурных точек, — он протянул книгу Шэчи. — Изучай его — это знание полезно и в бою, и в мирной жизни, и для развития твоей внутренней энергии, — юноша, благодарно кивнув, принял подарок.

— Также, я научу тебя одной последней вещи — целительской технике ци, которую ты испытал на себе ранее, — добавил Синхэ. — С ее помощью, можно изгнать из тела яд, излечить раны, и исправить внутренние повреждения.

— Я и не знал, что подобная чудесная техника существует, — восхитился юноша. — Выходит, с ней мне не страшны никакие напасти!

— Ты не знаешь еще очень многого, — сумрачно ответил его немолодой собрат по учебе. — Ее невозможно использовать на самого себя. Кроме того, ее применение угнетает твои меридианы, отбрасывая их развитие назад. Если ты раздумал ее учить — просто скажи.

— Вовсе нет, — возразил Инь Шэчи. — Возможность исцелить дорогого мне человека, не обладая лекарскими навыками — бесценна. Я с радостью изучу этот прием.

— И вновь ты вселяешь в меня надежду своими словами, — признательно улыбнулся Су Синхэ. — Слушай внимательно…

Усвоив последний урок своего старшего, Шэчи также посетил Уя-цзы в его иллюзорном укрытии, и попрощался с ним, получив от старца краткое напутственное слово с пожеланием удачи. Покинув Массив Пяти Стихий, Семи Врат, и Восьми Триграмм, он передал Су Синхэ ранее выданный тем талисман, что позволял входить внутрь массива, и, распрощавшись со старшим соучеником, двинулся обратно в Ваньчэн.

Равно как и два дня назад, многие думы теснились в голове Инь Шэчи, но на сей раз, они были много радостнее и бодрее. События последних дней понеслись вскачь взбесившимися лошадями, и увлекли за собой доселе неторопливую колесницу жизни юного наследника семьи Инь, подарив ему новые знания и умения, новые долги, и новых врагов. Шэчи чуть слукавил, говоря Су Синхэ о разнообразии открытых для него дорог. Думая о будущем, он понимал, что не усидит на месте, сколь бы приятным и интересным не было бы избранное им занятие. Дорога манила и звала его, и все ее возможные трудности и опасности не могли отвратить юношу от решения немедленно отправиться в путешествие. Девиз принявшей его секты — «пересекая небо и землю, правя пятью стихиями, не ведая преград, не зная забот», — более не казался ему цитатой из досужих размышлений древнего мыслителя, но превратился в руководство к действию. Юноша жаждал проникнуть в тайны Поднебесной, встретить лицом к лицу ее опасности, и познакомиться со знаменитыми воителями, о которых доселе лишь слыхал в чужих сплетнях. Инь Шэчи решил начать с горы Улян, что находилась на севере царства Да Ли, и живущей там женщины, явно бывшей для Уя-цзы ближе, нежели соученица. Юноша скабрезно ухмыльнулся, подумав о возможном романтическом прошлом своего престарелого учителя.

Размышляя о предстоящем пути, Шэчи добрался до дома, и легко проник внутрь. Техника Шагов Сяояо позволила ему без труда взбежать на окружающую особняк стену, скользнуть по ее верху невесомым призраком, и одним длинным, плавным прыжком добраться до открытого окна своей комнаты.

Собрав в дорогу некоторые пожитки — запасную одежду, деньги, и немного походных мелочей, — он уселся за письменный стол, и грустно улыбнулся. Ему все же предстояло немного поупражняться в каллиграфии, в самый последний раз. Разведя тушь, он взялся за кисть, и принялся писать.

«Дорогой мой отец, любимая матушка. Ваш непочтительный сын нижайше просит у вас прощения, ибо не суждено этому недостойному юнцу оправдать ожидания семьи, и последовать по стопам нашего великого предка Инь Цзифу[6]. Прогуливаясь по горам Лэйгу я, по глупости, подверг мою жизнь смертельной опасности, и, несомненно, погиб бы, если бы не помощь мудреца, обитающего неподалеку. Сей достойный