— А мы потерялись.

Короче, дура сердобольная, купилась.

Стоило хотя бы мельком глянуть на себя со стороны, чтобы обнаружить цветную лапшу на ушах, свисавшую аж до плеч.

По дороге в мой домик братья по очереди тискали Рекса и рассказывали душещипательную историю о том, как во время пряток их няня схватилась за сердце и упала без чувств. Пожилую женщину увезли лекари, а перепуганные мальчишки так и остались сидеть в кустах, наивно полагая, что игра еще не закончилась.

Оглядываясь назад, я понимаю няню.

Серьезно, тот, кто ляпнул, что дети — это цветы жизни, был бездетным мужиком.

Дети — испытатели терпения, источники препятствий, которые приходится ежесекундно преодолевать. Дети — это завтрашние судьи своих несовершенных родителей, основные критики их слов и поступков.

Дети — это сплошное «бдыщь», «ой, разбил» и… обзываться можно?

Девятилетние близнецы разнесли курятник, устроили потоп в доме, проредили петуху некогда шикарный черный хвост и напугали до нервной икоты рысь. И все это за каких-то неполных полчаса.

— Вы обвиняетесь в похищении несовершеннолетних детей с целью шантажа крупного должностного лица.

И ведь только поверила, что началась белая полоса прибыли, так нет, уже лежу лицом в пол, а по дому ходят стражи.

— Что вы можете сказать в свое оправдание?

Я красноречиво постучала лбом о доски пола. Дура. Семиликий, какая же я в общем-то дура.

Рядом давился мясом Рекс. Подозреваю, что умником себя он тоже не считал.

Доски тихо скрипнули, атмосфера неуловимо изменилась, и я кожей почувствовала появление начальства. Знаете, такой неприятный холодок, зуд и покалывание разом, а еще жгучее желание имитировать. Имитировать бурную деятельность.

— Привяжите ее к стулу. Хочу допросить, — прозвучал приказ.

— Да, господин.

Чьи-то сильные руки легко оторвали меня от пола и, словно куль с мукой, шлепнули на деревянную табуретку. Я поморщилась, нашла взглядом Рекса, который таки проглотил вставший поперек горла кусок — правильно, не отдавать же захватчикам, — после чего быстро пересчитала количество неприятностей.

Их обнаружилось аж четверо. Один торчал у разбитого окна, второй топтался за моей спиной, третий дежурил в коридоре, четвертым оказалось начальство.

Что ж, точно могу сказать только одно — это не городская стража.

Просто стражники щеголяли с огненными клинками на поясах, кичились яркой зеленой формой и благоухали пивом. В отличие от четверки, нагрянувшей в мою кухню. Эти ребята носили неброский серый цвет, да и в целом были какими-то незапоминающимися, ускользающими из памяти в ту же секунду, как я переводила взгляд на что-то другое.

Одним словом — скользкие.

Пока я разглядывала гостей, высокое начальство, а оно казалось высоким во всех смыслах, лениво выдвинуло стул из-за стола и опустилось напротив.

— Ваше имя.

— Итара Кэбот.

— С какой целью вы похитили детей господина Заленваха?

— О, поверьте мне, это не дети. — Я подалась вперед и доверительным шепотом сообщила:

— Это маленькие разрушительные монстры.

Брови начальника приподнялись, а губы дернулись в скептической улыбке. При этом он чуть приподнял голову, и я наконец заметила глубокую борозду шрама. Он начинался на левом виске и резко уходил вниз, прочертив линию по щеке, шее, и прятался за воротником серого свитера.

Наверное, я слишком пристально таращилась на мужчину, потому что он дернулся и поднял руку, словно бессознательно пытался закрыть отметину. Одновременно с этим трое оставшихся подобрались, а сверху раздался полный отчаянья визг:

— Тетя Итара. Тетя Итара.

Последовавшие за этим мощный удар, треск половиц и глухой стон балок перекрытия заставили меня вздрогнуть. Я задрала голову и с чувством проорала:

— Пацаны, хорош ломать мой дом.

— Хорошо, — заорали близнецы в ответ, а следом что-то снова рухнуло и сломалось.

По ощущениям, комод.

Нет, как минимум крыша.

Теперь уже даже загадочная четверка в задумчивости подняла головы. Медленно, но непреклонно сыпалась побелка с потолка. Сквозь грохот разрушений отчетливо слышались стоны бойцов, павших в неравной схватке с детской предприимчивостью.

— А я говорила… — зловещим шепотом напомнила присутствующим.

— Кто проверял второй этаж? — сухо уточнил начальник.

— Дорн и… кажется, Элиф, — откликнулся тот, что дежурил у окна.

— Ну, все. Хана мужикам, — оптимистично заявила я.

Наверху что-то оглушительно взорвалось, близнецы с радостным гиканьем кинулись по лестнице вниз, мужчины встрепенулись… ну а я злорадно улыбнулась, чуя возмездие.

Будут знать, как вламываться в дом к одинокой девушке.

— Ва-а, — несся по коридорам боевой клич мальчишек.

— Кх… — стенали балки перекрытия, продолжая осыпать присутствующих в кухне побелкой.

— Ур-р-р, — тоскливо вклинился в этот хор мой желудок.

— Гр-р, — тихо рявкнул забытый всеми Рекс и прыгнул на ближайшего обидчика.

Еще секунду назад вялый и совершенно безобидный кот, весь из себя такой упитанный и домашний, Рекс преобразился в полете. Подушечки на лапах разошлись, выставив вперед острые когти, раззявленная пасть во всей красе демонстрировала белоснежные клыки, а глаза сосредоточились на цели.

Я резко пригнулась, с размаху ткнувшись многострадальным лбом в колени, пропуская над собой воинственно настроенную рысь.

— Ох, — изумился стоящий за моей спиной мужчина, неосознанно раскрывая объятья летящего на него Рекса.

Краем глаза заметила, как типчик, что стоял в коридоре, хватает одного из отчаянно отбивающихся близнецов, как второй из братьев проскальзывает между ног неприятеля, разворачивается и со всей дури бьет его по самому ценному.

— Чтоб тебя, — зашипел побежденный обидчик.

Пользуясь общим замешательством, я быстренько протиснула скованные за спиной руки вниз, переступила через короткую цепочку, связывающую кандалы, и нырнула под стол. Причем сделала все это с грацией слона, по пути толкнув попой мебель.

На мое счастье, мужчина, что прохлаждался у выбитого окошка, в этот момент разворачивался, чтобы огреть Рекса по макушке каким-то жутко нелицеприятным заклинанием. Угол столешницы врезался ему в бедро. Судя по тому, как пострадавшего перекосило, я попала в какую-то очень болезненную точку бедра.

Неприятель зашипел, теряя контроль над заклинанием. Черный клубок силовых нитей, что извивался у него на открытой ладони, плотоядно защелкал и обратился против своего творца.