- Н-нет! Никак нет, Ваше Величество! О тургуне!

- Гм. Когда у нас с тобой очередная, после сегодняшней, встреча?

- В канун Праздника закатов, Ваше Величество!

- Через неделю ровно то есть. Чтобы к следующей встрече ты наизусть выучил, как произносится слово медведь, в единственном числе, во множественном и во всех падежах. Не выучишь - пожалеешь. Понял меня?

Лимчи попытался было вновь повалиться в ноги, но увидев, как потрескивает искрами воздух возле императорской десницы, исправился и просто осел на одно колено.

- Выучу, Ваше Величество!

- Ну, тогда пойдем в твои владения, полюбуемся, что там и как. Пешочком, непременно пешочком прогуляемся, мне это очень полезно.

Домашний императорский цирк располагался позади главного замка, в самой глубине огромного императорского парка. Свободного доступа в эту часть так называемых 'земель Большого Дворца' не было даже караульным гвардейцам: здесь службу несли особые люди, монахи трех жреческих храмов, вооруженные, равно обученные сражаться с помощью магии и смертоносного железа. Считалось великой честью получать время от времени уведомления дворцовой службы Его Величества, что такого-то или такую-то ждут тогда-то на цирковое представление, однако же и разовое, единственное приглашение для придворного - это уже не просто так, это уже как бы пропуск в высший имперский свет, для избранных. Но Его Величество не баловал своих подданных приглашениями; вот и сегодня, кроме обычной его служебной свиты, присутствовали только канцлер, два наместника, вызванные на доклад из восточных провинций, старуха баронесса Камбор с внучкой, никому неизвестный седовласый рыцарь, тихий и зловещий глава имперского сыска Когори Тумару... И все, пожалуй. Свита заняла место в своем загончике, поодаль и внизу, а приглашенные разместились на скамьях, кто где хотел, но не отдаляясь от кресла Его Величества.

Дракону было не взлететь. Как известно, драконы живут в горах не оттого, что любят камни: драконью тушу могут поднять в воздух только огромнейшие драконьи крылья, а на равнинной земле, на ровной площадке крыльям этим не расправиться. Зато в горах дракон проворно ковыляет к пропасти (или ловко подползает, это когда как) и сигает туда бесстрашно: сложенные за спиной крылья начинают трепетать, расправляться в падении, вот они уже громыхают над ущельем, словно мокрые простыни на морозном ветру - и дракон победно кричит: он взлетел. Надобно сказать, что голодный крик у него мерзкий, еще хуже чем у рапторов и горулей, но летящий дракон прекрасен: розоватые на солнце крылья гудят в полете, будто бы невидимый бог Охоты трубит в свой небесный рог, медного цвета длинный хвост извивается, как у ползущей змеи, когти и зубы сверкают на солнце словно алмазы... Впрочем, днем они летают гораздо реже, чем по ночам: во тьме охотиться проще. Зазевается детеныш ящерной коровы, или даже взрослый раптор, или оборотень - цап-царап его прямо в полете - и в гнездо! А гнезда драконы вьют не на открытом ветру, как это делают горные птеры-падальщики, но в неглубоких недрах скальных пещер, ибо драконы, подобно большинству других демонов, тех же цуцырей, недолюбливают дневной свет, предпочитают сумерки ночей и мрак подземелий.

Может, может дракон и с ровного места взлететь, когда припрет. Но для этого ему потребно большое пространство для разбега, много времени и много попыток. На цирковой арене никто ему этого не предоставит.

- А цуцырей что-то давненько я не видел. Где цуцыри, Лимчи?

- Дозвольте пояснить, Ваше Величество?

- Дозволяю. Даже считай приказом сие дозволение. Давай, толстопузый, поясняй, но покороче.

Лимчи Васа махнул по-особому смотрителям, разбрызгивающим воду по пыльной арене, и те замерли, кто где стоял: надо ждать, пока хозяин подаст другой знак, разрешающий продолжать... В пределах своего хозяйства Лимчи словно вырастал в собственных и чужих глазах, взгляд его становился смелым и осмысленным, речь разумной и обстоятельной... Никакого подобострастия и самоуничижения перед императором... Но при этом искреннее и беззаветное преклонение перед повелителем и благодетелем, давшим ему все: положение, достаток, семью, любимое дело... Император очень ценил сию глубинную, из самого сердца идущую преданность, но редко когда выказывал это вслух.

- Тут такое дело, Ваше Величество. Поблизости от столицы мы всех цуцырей того... вывели, так или иначе. А издаля везти - забота велика, редко без урона получается. Цуцырь - не ведм... Цуцырь ведь... не медведь, его сонным зельем не увалишь, его выследить, да спеленать, не повредив, да довезти до места, да в живых сохранить до нужного-то часа... Они и дохнут! Но мы стараемся, и я лично займусь, чтобы...

- Угу. Хорошо, займись лично. Спешить не надо, ни к Празднику закатов, ни вообще к какой-либо дате, время терпит, действуй по уму, а не только по усердию, но мое пожелание учти. Так, Лимчи?

- Все усилия приложу - добудем цуцыря, Ваше Величество! Всеми богами клянусь!

- Клясться лучше всего потом, после сделанного, и без имен, а то боги бывают очень недовольны, когда вдруг, ни с того ни с сего, становятся заложниками чужой клятвы. Ну, что сопишь? Маши своим, пусть продолжают.

Первым на арену выпустили дракона. Демон взревел раздраженно и заковылял прямо к восточной стороне, где гнездились эти ненавистные людишки. Дракона уже не раз и не два выводили на пустую арену, чтобы он заранее освоился с местностью, потому как драконы, в отличие от тургуна, и особенно медведей, тугодумы, это всем известно... Но и скромных умственных способностей вполне хватило дракону, чтобы понять: до людишек не добраться, магия их защищает и толстые прочные решетки, которые никаким выдохом не сжечь, не расплавить... Правый глаз дракона замер, с ненавистью разглядывая сидящих совсем рядом с ним, на расстоянии в два размаха крыл, человечков, а левый глаз вращался, высматривая новости в противоположной стороне, в западных воротах, где тоже шло какое-то копошение. Гневный и пронзительный рык неведомого зверя заставил дракона встрепенуться и развернуть все тело к источнику рычания, к западным воротам.

Громадные сплошные створки ворот медленно, словно бы с натугой, распахнулись и на арену выбежал враг! Дракон сразу почуял - да, враг, смертельный враг! Это был не дракон, не медведь, не цуцырь, а демон совсем иной, незнакомой породы... И даже не демон, а просто зверь... Демона бы дракон распознал своим безошибочным внутренним чутьем. Но это какой-то странный зверь, лютостью и силой от него так и веет...

Дракон до этого ни разу не сталкивался с тургунами, равно как и выскочивший на арену тургун никогда драконов не видел, но противники сразу почувствовали, что победа нелегко достанется любому из них.

Тургун распрямился во весь свой немалый рост, рыкнул, стоя на задних лапах, и тут же пригнулся, короткими передними конечностями едва не касаясь земли. Толстый длинный хвост его уже не волочился по арене, а покачивался в воздухе, обеспечивая голове и груди естественный противовес: теперь тургун мог стремительно поворачиваться в любую сторону, с одинаковой ловкостью посылать голову вверх и вниз. Когти на его маленьких, словно бы недоразвитых, пе-редних конечностях, были остры, невероятно прочны и достаточно велики, чтобы вспороть шкуру любого врага. Император бросил на них взгляд и восхищенно прищурился: эти самые недоразвитые конечности, кажущиеся такими бесполезными на широком туловище тургуна, были, тем не менее, гораздо больше и мощнее рук любого человеческого силача-великана...