«Вот что ты потерял оттого, что пил».

«Вот почему не стоит этого делать».

Он посидел так несколько минут, медленно дыша, а потом убрал бутылку с фотографией на место и принялся готовить ужин. Было легко понять, почему губительная тяга усилилась в последние несколько недель, и вот потому-то и хорошо, что его зависимость так ни к чему и не привела. «Пусть себе вспыхивает в свете недавних событий, – подумал Пит. – Пусть пользуется случаем».

«А потом пусть умрет».

В ту ночь, как и всегда, мне было трудно заснуть.

Некогда, после выхода моей новой книжки, я мог отправиться на всякие литературные мероприятия и даже время от времени скататься в рекламный тур, подписывая экземпляры своих книг для читателей. Обычно я ездил сам по себе и мог лежать потом в незнакомом гостиничном номере, скучая по семье. Мне всегда бывало трудно заснуть, когда рядом не было Ребекки.

А теперь было еще труднее, потому что больше ее никогда уже рядом не будет. Раньше, протягивая руку на холодную сторону гостиничной постели, я мог по крайней мере представить, что она делает то же самое у нас дома – что мы чувствуем хотя бы призрачное присутствие друг друга. После ее смерти, вытягивая руку в своей собственной кровати, я не чувствовал ничего, кроме холодной пустоты простыней. Возможно, новый дом и новая кровать должны были изменить это, но такого не произошло. Когда я протягивал руку в старом доме, то по крайней мере знал, что Ребекка лежала здесь когда-то.

Так что я долго ворочался без сна, тоскуя по ней. Даже если переезд сюда был верным решением, я осознавал разделявшее нас с Ребеккой расстояние куда сильнее, чем когда-либо. Это было ужасно – оставить ее там. Я постоянно представлял, как ее дух бродит по нашему старому дому, выглядывая в окна и гадая, куда запропастились ее муж и сын…

Это напомнило мне про воображаемую подругу Джейка. Маленькую девочку, которую он нарисовал. Я изо всех сил старался выгнать этот рисунок из головы и взамен сосредоточиться на том, как тихо и спокойно здесь, в Фезербэнке. Мир за задернутыми шторами тих и недвижим. Дом вокруг меня был теперь совершенно безмолвен.

Это позволило мне понемногу задремать – по крайней мере, через какое-то время. 

* * *

Звон бьющегося стекла.

Визг моей матери.

Мужские крики.

– Папа!

Я толчком проснулся от кошмарного сна, поначалу совершенно дезориентированный и смутно сознавая, что Джейк зовет меня и мне нужно что-то сделать.

– Подожди! – крикнул я в ответ.

У противоположной стороны кровати шевельнулась какая-то тень, и сердце у меня упало. Я быстро сел.

«Господи!»

– Джейк, это ты?

Маленькая тень двинулась от изножья кровати в мою сторону. На миг я не был убежден, что это вообще он, но потом Джейк оказался достаточно близко, чтобы я мог различить очертания его взъерошенной головы. Хотя лица мне не было видно. Оно полностью скрывалось в темноте, окутавшей комнату.

– Что ты тут делаешь, дружок? – Сердце по-прежнему колотилось, как бешеное – и от того, что происходило сейчас, и как пережиток кошмара, от которого я только что пробудился. – Еще рано вставать. Даже близко не пора.

– Можно мне сегодня поспать с тобой?

– Что?

Такого раньше никогда не бывало. Вообще-то мы с Ребеккой всегда проявляли в этом вопросе твердость, когда он изредка просился к нам, считая, что стоит разок дать слабину, и дальше уже все покатится как под горку.

– Мы так не делаем, Джейк. Ты знаешь это.

– Ну пожалуйста!

Я осознал, что его голос намеренно тих, словно в соседней комнате был кто-то – кто-то, кто мог нас подслушать.

– В чем дело? – спросил я.

– Я слышал шум.

– Шум?

– Там какое-то чудовище за моим окном.

Я молча сидел, вспоминая стишок, который он зачитал мне перед сном. Но там говорилось про дверь. И по-любому никто не мог оказаться за его окном. Мы на втором этаже.

– Тебе это просто приснилось, дружок.

Он помотал головой в темноте.

– Оно меня разбудило. Я подошел к окну, и оно стало громче. Я хотел открыть шторы, но слишком испугался.

«Ты увидел бы темное поле через дорогу, – подумал я. – Вот и всё». Но произнесено это было настолько серьезно, что я не смог ему такого сказать.

– Хорошо. – Я выбрался из постели. – Давай сходим посмотрим.

– Не надо, папа!

– Я не боюсь никаких чудовищ, Джейк.

Он последовал за мной в холл, где я включил свет наверху лестницы. Правда, входя в его комнату, оставил свет в ней выключенным и подошел к окну.

– А что, если там что-то есть?

– Нет там ничего, – сказал я.

– Но что, если?..

– Тогда я с этим разберусь.

– Ты набьешь ему морду?

– Вот именно. Но там ничего нету.

И все же я не чувствовал такой уверенности, какая звучала в моем голосе. Задернутые занавески выглядели угрожающе. Секунду я прислушивался, но ничего не было слышно. Просто невероятно, чтобы там кто-то был.

Я распахнул их.

Ничего. Просто косой уголок тропы и сада, за ними – пустая дорога, вдали расстилается темное пространство поля. В комнату заглядывало неясное отражение моего лица. Но больше ничего. Похоже, что весь окружающий мир мирно спал, в отличие от меня.

– Видишь? – Я изо всех сил старался говорить терпеливо. – Никого нет.

– Но было!

Я задернул занавески и присел на корточки.

– Джейк, иногда сны кажутся очень реальными. Но это не так. Как кто-то мог оказаться прямо у тебя за окном, когда до земли так далеко?

– Он мог влезть по водосточной трубе.

Я начал было отвечать, но тут же представил себе дом снаружи. Водосточная труба действительно проходила возле самого его окна. Тут в голову мне пришла совершенно дикая мысль. Если ты запер дверь на замок и на цепочку, чтобы чудовище сюда не пробралось, то что ему еще остается, кроме как вскарабкаться по трубе и попасть в дом в каком-то другом месте?

Дурь полная.

– Никого там не было, Джейк.

– Можно я сегодня посплю с тобой, папа? Ну пожалуйста!

Я тихонько вздохнул про себя. Ясно, что сейчас он не собирается спать здесь один, и либо слишком поздно, либо слишком рано спорить. Я не мог этого решить. Прямо сейчас было проще уступить.

– Хорошо. Но только сегодня. И только чтобы не вертеться.