— Хм, думаю приказ выполнится слово в слово, рисковать никто не будет, понимают что сейчас он на грани, и если уж близких внёс в список, то других точно не пожалеет, — подвёл итог Степан.

Делать было нечего и мы решили провести ревизию своих сумок, чем и занялись. Да мы хомяки, вот набрали ж добра, в разных мирах. Смеялись когда все узрели свои горы добра, перебрали и снова сложили, дома надо всё лишнее точно вытаскивать.

Дили на обед не пришла и мы поели своё, к ужину она прибежала и извинившись приготовила нам перекус, сообщила что хозяин уже вернулся и сейчас проверяет собранные вещи как и обещал, поэтому пока он сейчас проверяет сундуки брата, она прибежала к нам, но уже убегает.

— А этот мэр не бросает слов на ветер, — сказал Рома.

Через минут тридцать нам принесли первые сундуки, я переложила в отдельный мешок, пометила что это вещи брата мэра, а потом пошла процессия из сундуков. Явно богатые семьи, кроме одежды, были и посуда, какое-то оружие, книги, украшений не было. Вещей брата было шесть сундуков.

Затем нам занесли сундуки дочери, их оказалось больше, двадцать и они были больше. Тут ещё добавились и картины, постельное, рулоны тканей, было два сундука с интересными платьями, явно не принадлежали этой Сорони, так как до этого мы видели вещи девушки, они прям маленькие, такие подойдут для девочки четырнадцати лет, а в тех были прям на более взрослую. Ладно потом спрошу у самой Сорони, чьё это добро. Когда я наконец-то упаковала последний сундук, к нам зашли мэр с женой, а за ними шли пара слуг.

— Вот, это украшения брата, купленные им самим, подаренные ему, а так же доставшиеся ему по наследству. Тут, его доля наследства в золоте.

Он дал знак и слуга поставил всё, что он перечислил на стол.

— А это уже моей Сорони. Её украшения, так же купленные ей самой и подаренные ей за все годы, этот сундучок, это украшения её мамы, моей первой жены Нирони. Это наследство или приданное, от моего рода, а это наследство по матери.

И он поставил не маленькие такие мешки, очешуеть просто.

— Много не прошу, но присмотрите за моими в пути, — попросил он.

— Обязательно, это я могу вам обещать, — сказала я.

— Спасибо, я пришлю за вами, когда мы отправимся, — и повернувшись он повел жену на выход, то каким взглядом дамочка посмотрела на нас, если бы не щит, точно бы испепелила, а какой умирающий взгляд был на стол с богатством, так и казалось, что замертво упадёт от разрыва сердца. Но нет, выжила, ушла.

Я снова всё разложила по меткам и убрала в сумку.

— Не плохой мужик мэр, даже зная, что родным это не пригодится, всё равно в семье не оставил, отдал тебе Катюх, — сказал Ромка.

— У меня сейчас такое чувство, что мэр всё сам понял, но так как доказать ничего не может, а день икс уже вот он, вот он и сделал этот шаг, — сказал Степан.

— Главное, чтоб глупостей не наделал, и не убил себя, — сказала я, — может сказать ему, что я спасу его родных?

— Открыто не говори, напиши, и когда будем прощаться, всунь в руку, пусть прочитает, когда один будет, и уничтожит письмо, чтоб никто потом не обвинил его, если ты Катюх стыришь ребят, в том что он был в теме, — выдал Рома.

— Ты прав Ром, сейчас напишу, — тут же села и написала письмо мэру, где пообещала, что он ещё увидит родных.

После мы скидали свои вещи и дожидались когда нас позовут. Ах да, забыла, через час после ухода мэра с женой, она вернулась, мэрша эта, не одна с мужиком таких качком, хотела вначале по хорошему, потом силой забрать всё, всё — это украшения и деньги, главное, на вещи брата мэра она не претендовала, её интересовали только украшения Сорони и её мамы, и наследство так же девочки и мамы. Ушли ни с чем, мало того, я не сдержалась, и сломала нос бугаю. Всегда интересовал вопрос, почему чем больше дядя, тем визжит сильнее от любой причиненный им боли?

Неадекватные ушли, мы дождались когда за нами придут.

Нас ждали у крыльца.

— Позвольте я вас познакомлю, это моя доченька, моя красавица, — мэр плакал не стыдясь и не скрывая слёз, — Сорони. Прошу присмотрите за ней, очень прошу.

Я взяла его за руку и вложила в него квадратик с письмом.

— Мы сделаем, всё что сможем, обещаю, — громко сказала я, а потом чуть поклонилась, и прошептала, — прочитаете, когда будете совершенно один. Это важно.

— Спасибо. Это мой брат, младший и единственный, Шоро.

— Очень приятно, и за ним мы так же присмотрим, — пообещала я.

Кстати я заметила, что мэрши не было, но был мальчик лет пяти, он держал за руку Сорони и плакал.

— Рисо, не плач, не плач мой хороший, — обнимала его Сорони, — братик мой хороший, будь счастливым, слушайся папу.

Значит это совместный сын мэра с женой.

Простившись, мы отправились на площадь, нас сопровождали двое охранников, родные не пошли.

— Сорони, Шоро не прошу верить на слово, просто прошу не отходите от меня, не на шаг. Только так я смогу защитить вас, — попросила я.

— Да можно и рядом, только как такая юная девушка может спасти от высших? — спросил Шоро.

— Словами не рассказать, на деле увидишь, — сказал Рома.

— А это, что за существо у тебя? — смотрел Шоро на Рока.

— Мой друг, малыш Рока, — улыбнулся Рома.

Мы подошли к толпе, и нас усадили в одну телегу.

— Ждите! Милод сказал вас не связывать, и вот, это списки, он так же просил отдать вам, — сказал один из охранников, передовая свиток мне.

— Хорошо, спасибо. Идите, не рискуйте, — сказала им.

На площади стоял тихий плач, мужчины какие молчали, а какие тоже подвывали. Сорони, так же плакала. Я не стала рисковать и одела на неё и на Шоро