"Пока!" Ишь ты, стервоза…

А позавчера приехал на побывку Филипп и привёз с собой двух странных мальчиков. Они из Императрицына, специалисты по рыбе и другим водным тварям. По-моему (да и не только по-моему), они того… В общем, пара. В смысле, живут вместе. Одной семьёй. Петуховское население в замешательстве и пока не решило, как следует рассматривать сей казус. Ужели это беспрецедентный, наглый вызов общественной нравственности? Или всё же стыдная болезнь?

Несмотря ни на что, я готов расцеловать их привсенародно.

Взяв многочисленные анализы, они выяснили, что рыба, во-первых, не сдохла, а вовсе даже жива — но находится в состоянии спячки, что ли… "Это поразительно! — с жаром восклицают молодые ученые. — Это не имеет аналогов и объяснений, и это надо глубоко исследовать!" Чем они и намерены вплотную заняться. Сейчас же. Во-вторых, причина рыбьего анабиоза вряд ли кроется в промышленных стоках нашего завода. Никаких химикалий с превышением ПДК в сточных водах не обнаружено. Как и в дремлющей рыбе. Зато обнаружен в рыбьей печени неизвестный мировой науке гормон. То есть абсолютно неизвестный.

Совершив сенсационное открытие, нетрадиционно ориентированные рыбоведы сделались лихорадочно возбуждены. Наверное, мечтают о Нобелевке.

Госпожа Фергюссон, так вот нежданно-негаданно обломавшись со священной войной против погубителей ихтиофауны, чуток погрустнела, но ненадолго. Сейчас её безумно волнует новый вопрос. Что же, если не ядовитые стоки, явилось причиной появления нового гормона? Уж не преступные ли секретные эксперименты КГБ и русской военщины? К счастью, волноваться об этом она уехала в райцентр. Все «хвосты» укатили за нею следом. Одни ихтиологи остались. Работают без сна и отдыха, но выглядят счастливыми. Грезятся им, должно быть, полеты человечества в дальний космос и усыпление неизлечимых больных до времен открытия чудодейственных лекарств. Что станет возможным уже скоро — благодаря их замечательному анабиотическому гормону, полученному из рыбьей требухи. Помогай им Бог!

А вот принести извинения невиновно, как оказалось, оклеветанному Антону Басарыге никому даже не пришло в голову.

У директора завода, между прочим, сегодня произошёл перелом в болезни, и он стремительно идет на поправку. О чём изволил сообщить мне самолично, позвонив по телефону. Скоро-де свидимся. Он, между прочим, всегда считал, что я ни при чем. Однако, с сожалением сообщает он, приказ о лишении меня ста процентов премии, подписанный им ещё в больнице, уже проведён по всем финансовым бумагам и обратного хода не имеет.

Ну и шут с ним.

На фоне всей этой чехарды произошло событие, которое я не берусь объяснять, но которое пугает меня безмерно. На улице Пролетарской приключился пожар. Горел добротный частный дом, горел среди белого дня, горел непонятно отчего. В доме во время пожара находились маленькая девочка и её бабушка. Вспыхнуло мгновенно, мощно и сразу всё — от фундамента до крыши. Почему-то только снаружи, словно было бензином облито. Зато полыхало так, что даже самые отважные храбрецы, случившиеся поблизости, не решались прийти оставшимся в пожаре людям на помощь. Но так же мгновенно, по необъяснимым причинам дом потух. Сам. Прибывшие на редкость оперативно огнеборцы лишь залили кое-какие разлетевшиеся угольки да вывели из пожарища чудом уцелевших людей. Обе — и бабка и внучка — живы-здоровы, но пребывают на грани нервного криза. Их отвезли в уезд, там и врачуют.

Зевак было мало, зеваки были разочарованы.

А у нас в это время происходил семейный скандал огромной напряжённости. Ольга, в бешенстве неописуемом, «воспитывала» дочку Машеньку, не брезгуя даже рукоприкладством. Я насилу отнял у практически невменяемой супруги бедного ребенка. Впрочем, дочка была скорее зла, чем напугана.

Причина женской ссоры выяснилась ночью, когда умиротворённая любовными ласками Ольга поведала мне её предысторию — сколь удивительную, столь и страшную. Пожар устроила Машенька! Не то чтобы пошла и подожгла, а сверхъестественным образом спровоцировала. С девочкой Альбиной, что едва не погибла в пылавшем доме, дочка наша посещает один детский сад. Альбина — мягко говоря, далеко не подарок. Ребёнок единственный, очень поздний, почему избалована донельзя. В день накануне трагедии она, мало задумываясь об этичности своего поступка, как и о его возможных последствиях, стащила у Машеньки из детсадовского шкафчика любимую куклу. На требование вернуть игрушку Альбина вызывающе рассмеялась, показала язычок и уплыла домой, сопровождаемая бабушкой, забирающей единственную внучку изо дня в день раньше остальных детей. Что же бабушка? А бабушка на повышенных тонах пожурила Машеньку за некрасивую жадность и пообещала, что после выходных кукла будет ей, скорее всего, возвращена. Резонные возражения воспитателей были бесповоротно проигнорированы.

Обиженная смертельно, дочурка рыдала до самого прихода Ольги, не прекращая ни на миг. Но слёзы не были ей помехой заглянуть в шкафчик негодяйки Альбинки. Там она обнаружила носовой платок. План страшной мести созрел тут же. Весь вечер и утро следующего субботнего дня были посвящены подготовке. Из пластилина вылеплена была кукла-вуду, из вражеского платочка пошита ей одёжка, из бересты и щепочек построен в огороде за баней домик для неё. Прочитав над домиком колдовские стихи, чьё содержание осталось для меня тайной (подозреваю, жене моей они превосходно знакомы), Машенька оросила его обильно дезодорантом «Fa» — для лучшей горючести — и подожгла.

В ту же минуту полыхнул дом на Пролетарской.

По счастью для скверно воспитанной Альбинки и её неумной бабушки, в огород той порой выглянула Ольга. Шаманские пляски дочери над костерком оказались для моей благоверной подобны уколу иголкой в мягкое место. Со скоростью кроссмена-рекордиста она преодолела хлюпающую огородную грязь и набросила на огонь сорванный с плеч кожушок. "Хорошо ещё, сообразила не топтать ногами, — говорила она мне дрожащим голосом, показывающим её убеждённость в безусловной связи большого и малого пожаров. — Кровля бы рухнула у дома и всё! Всё, понимаешь?!" Ольга готова была заплакать.

Успокоив супругу единственно доступным способом, чрезвычайно действенным, хоть и несколько утомительным, а затем и усыпив, сам я заснуть не смог. Я пребывал в растерянности. Как прикажете расценивать её слова? Как полнейший вздор, скорее даже бред? А если присовокупить к ним неумолимые факты? Как совпадение? Жуткое, странное, но совпадение?

Я беспокойно ворочался до самого утра.

Наступившее воскресное утро выдалось солнечным, по-настоящему тёплым и радостным. Несмотря на слегка гудящую от недосыпа голову, я был довольно бодр. Ночной разговор уже казался мне сущей ерундой, и я постарался о нём забыть. Благо, грядущий день сулил приятное времяпрепровождение — мы всей семьей собирались в лес, за берёзовым соком.

Транспорт вызвался предоставить Филипп.

Что может лучше восстановить мир в семье, чем такая поездка? Вот так сразу, ответить не берусь. Проведя в лесу полдня, полакомившись печёной картошкой и шашлыками, возвращались мы назад крайне довольные — как собою, так и добычей. Шесть литров отменной прохладной берёзовицы, дарованной нам волшебницей-Весной, булькали в багажнике. Не меньше шести литров сока булькало в наших животах. От одежды пряно припахивало дымком. Филипп болтал, не переставая, девчонки весело и звонко хохотали. Я хохотал тоже, попутно растирая озябшие руки, и всё никак не мог их согреть. Дело в том, что слабый пол принялся наперебой демонстрировать в лесу разные фокусы. Вроде спринтерского пробуждения бабочки из случайно найденной куколки. Бабочка вылупилась совершенно тропическая, огромная, махровая — я здесь таких в жизни не видывал. Впрочем, я тот ещё энтомолог. Бабочка преспокойно ползала по крупитчатому весеннему снегу, пока мы на неё любовались, а потом улетела.