кого Вика имеет в виду. Старые знакомые как раз и были тем якорем, от которого она избавлялась много лет. Лера, может, и хотела бы воскресить ощущения, но далеко не все.

Воспоминания перемешались так сильно, что нельзя было отделить плохие от хороших. Она не помнила грани между весельем в клубе и ночной депрессией в пустой квартире. Не знала, хорошо ли трахаться с несовершеннолетним, или после секса придет ужаснейшее разочарование, накроет, как старую наркоманку без дозы. Как вообще определить, если вся жизнь в те годы походила на кусочки пазла, разбросанные в темноте?

– Не уверена, что смогу, – ответила она наконец.

– Брось! Пора возвращаться, сестрица! Туда, где было хорошо!

Вика заказала еще бокал вина. Интересно, до какого состояния она напивается к вечеру? Или организм настолько привык, что теперь опьянение – норма? Водит ли сестра машину, и если да, то как уедет отсюда?

– Мне там было хорошо десять лет назад. Это же целая вечность. Я изменилась, время другое, жизнь другая.

– Скучная жизнь. Серая и однообразная. Сама же сказала – работа, дом, работа. Как у миллионов людей. Ты, наверное, еще и еду на дом заказываешь, да? Фитнесом пытаешься заниматься. Бегаешь по утрам, ешь салаты без майонеза, ничего жирного, алкоголь только по праздникам. Читаешь книги? Сейчас все читают. Надо еще в марафоне поучаствовать и в велозабеге. Тоже модно! – Вика рассмеялась. – Только это и есть унылая и никчемная жизнь, Лерочка. Ты думаешь, что живешь хорошо, но нет. На самом деле это раньше мы жили хорошо. Когда была безбашенность. Неопределенность! Риск! Мы выходили из дома и не знали, где окажемся ночью и в чьей квартире проснемся на следующее утро! Мы не разбирали, что пьем и что едим. А вместо фитнеса – секс! Да? Вспомни, ну же!

– Так и было… – пробормотала Лера.

Особенно ее зацепил вот этот переход на «мы». Как будто Лера только в одиночестве была серой и унылой. А с кем-то в компании жизнь расцветала и становилось… другой.

– Тогда надо повторить. Хотя бы раз. Вместе. – Принесли второй бокал вина, и Вика выпила его почти так же быстро, как и первый. – Не терплю возражений, – добавила она. – Сегодня вечером. В клубе Толика. Я заеду.

Лера не ответила. У нее был выбор. Или сбежать от сестры в ночную смену, отгородиться, как раньше, потерять связи, вернуться туда, откуда пыталась выкарабкаться при помощи Дениса. Или действительно зацепиться за нормальную жизнь.

– Смотри, кораблик! – Вика ткнула пальцем в окно.

Действительно, из-под моста медленно показался тот самый катерок с желтой горизонтальной полоской на боку. Он неторопливо рассекал спокойные речные волны, направляясь к пристани. За штурвалом стоял какой-то молодой паренек в бейсболке. Кораблик был тот, а капитан – нет.

– Это фальшивый катер… – пробормотала Лера. – Не считается.

После чего тоже заказала себе вина.

* * *

Пашка остановился не у дома Наты, а в квартале до него, затем пошел пешком, собираясь с мыслями. Актеры третьего плана в дешевых боевиках постоянно так делают. Маски они снимают только по ночам, запершись в квартире, – вешают на крючок образ умудренного жизнью мужичка и облачаются в безэмоциональную тень, у которой нет ни будущего, ни прошлого, ни даже настоящего.

В районе было тихо, автомобилей было мало. Как и прохожих. Богачи предпочитали сидеть каждый в своем доме, за высокими заборами, охраняемые камерами и сторожевыми собаками, за звукоизоляционными стенами. Чем меньше вас видят – тем лучше. Ни звука, ни намека. Богачи – те же актеры, только чуть более удачливые. Они вовремя сообразили, где и как использовать свой талант, кому какую улыбку показывать и перед кем играть самые яркие в жизни роли. Так что в этом плане не было между Пашкой и богачами особой разницы. Дело в принципах.

Небо становилось серым, тени торопливо удлинялись, словно пытались оторваться от своих хозяев и ускользнуть, прежде чем наступит ночь и поглотит их всех. Пашка написал Лере: «Иду к Нате. Пожелай удачи». Лера не ответила. Она, должно быть, снова мечется по тесной квартирке, обнаженная и вспотевшая, с кусочками рафинада в руках, выдумывая всякое. Хотя, может быть, выпила таблетки и завалилась спать. Маловероятно, но может…

Он остановился у калитки с номером «23». Под номером висела деревянная табличка с надписью «Осторожно, злая собака!». Пашка знал, что у Наты домашних животных нет. Лера сказала, что Денис мечтал завести добермана, но жена не разрешала. Собака легко разрушила бы идеальную атмосферу Натиного дома.

Вдавил кнопку звонка, услышал дребезжащую трель где-то в глубине двора. Подождал, нажал снова. Обычно срабатывал домофон или щелкал, открываясь, замок – пришедшего видели в камере, подмигивающей красным пятнышком под козырьком калитки. Но сейчас никто не отозвался.

Может, это к лучшему, что Наты нет дома? Может, так и надо?

Но откуда тогда выползло странное тяжелое чувство? Ответственность? Стыд? Нежелание приезжать сюда снова?

– И что вы мне предлагаете?.. – пробормотал Пашка, в третий раз вдавливая кнопку звонка.

Динь-динь-динь!

Трель пронеслась по двору и затихла. Пашка отошел на пару шагов, надеясь за высоким забором разглядеть дом: горит ли свет в окнах? Есть ли признаки жизни? Может быть, его просто не хотят впускать?

Окон видно не было, зато он вдруг увидел щель между воротами и забором. У ворот был механизм горизонтального закрывания – и сейчас высокая металлическая панель попросту не доехала до конца. Щель получилась неширокая, сантиметров пятьдесят. Ворота едва слышно гудели, будто где-то в них что-то заклинило. Вероятно, Ната уехала, не проверив или не дождавшись, когда ворота закроются. Да и кто вообще проверяет такие вещи?

Сквозь щель можно было разглядеть двор, пожелтевший осенний газон, листья на траве, бетонную тропинку, дом. Правее – гараж на два автомобиля. Слева – большой мангал под козырьком, столик, несколько складных стульев, лежащих на нем.

Пашка подошел, осмотрелся и совершил вполне осознанную глупость: пролез боком во двор. Злая собака не выскочила. Свет в доме не загорелся. Сгущающиеся сумерки стремительно затирали следы такого вот нехитрого преступления.

Вляпался в приключение, как и всегда, не размышляя ни минуты, поддавшись импульсу. Так же, как когда много лет назад примчался к едва знакомой порноактрисе. Или когда вытаскивал ее из ванной комнаты на глазах журналистов и врачей. Глупость и приключения – синонимы. Пашка в этом отлично разбирался.

Он нервно хихикнул и нащупал в нагрудном кармане пачку сигарет: дешевую «Приму» без фильтра. Любил горький и въедливый вкус табака. Когда не было времени лепить самокрутку, с удовольствием выкуривал парочку «армейской классики».