раз гуляли по городу, но специально я возлюбленного ни с кем не знакомила. А зря. Это меня и погубило.

Или не это. А стычка с владельцем студии. Если, конечно, драку, что я устроила, можно назвать стычкой…

…В тот день мои нервы сдали. Приснился он — чертов мерзавец, что позволил влюбиться, а потом выбросил, как надоевшую игрушку. Стоял в студии и рисовал мой портрет. Но выходило паршиво. Кисть порхала бабочкой в умелых руках, однако мазки ложились неровно, а по моим нарисованным щекам текли слезы. Краски на холсте растекались, перемешивались, и вот мое лицо превратилось в уродливое месиво…

Проснувшись, я не придумала ничего лучше, как отправиться на разборки к владельцу студии. Если кто и знает правду, так это он. Хотела поговорить. Правда! Попытаться убедить, надавить на жалость, соврать, что беременна, в конце концов. Но он, едва увидев меня на пороге, назвал чокнутой и попытался захлопнуть перед носом дверь. Он не рассчитал, что это станет последней каплей, и чаща не просто переполнится, ее содержимое брызнет во все стороны разом. Кипятком!

Через час я сидела в наручниках в участке, а еще через три лежала в стерильно белой комнате в смирительной рубашке. Госпитализацию предложили следователи, решив, что у меня нервный срыв из-за выдуманного возлюбленного. Родители согласились, здраво рассудив, что лечение в клинике лучше тюрьмы. А я… Мне оставалось только лежать, кусать губы в кровь и ненавидеть всех на свете…

Сара: настоящее

— Ты уверена, что это хорошая идея? — в синих глазах светится неподдельная тревога.

— Я не делаю ничего плохого. Просто иду на прием с клиентом.

— С клиентом, который тебе небезразличен.

Моя единственная подруга выразительно приподнимает брови. Мол, ты гуляешь по краю пропасти, девочка.

Она часто меня так называет. Девочка. И имеет на то право. Из-за разницы в возрасте. Я точно не знаю, сколько Симоне лет. И никогда не спрашивала, понимая, что вопрос не понравится. Она чувствует себя молодой. И ведет себя соответствующе. Выглядит с иголочки. Но не красит волосы. Впрочем, седина ей идет. Идеально уложенные пепельные локоны придают Симоне шарм.

— Крис, как конфетка. Она лежит в заначке, но я никогда ее не съем, ибо знаю, что это вредно для фигуры и смертельно для конфетки.

Симона смеется.

— Исчерпывающий ответ. Но у твоего мужчины может быть иное мнение.

Я хмурю брови и залпом выпиваю коктейль.

Вот спасибо, подруга. Утешила…

С другой стороны, кто, кроме Симоны, способен разложить мою жизнь по полочкам и дать основательного пинка, коли в этом есть необходимость.

Мы познакомились двенадцать лет назад. Случайно. Я зашла в принадлежащий Симоне бар под утро, пробродив полночи по городу босиком. Зашла и села за стойку, хотя с собой не было ни монеты. Бармен глянул с подозрением и кивнул вышибале. Но вмешалась сама хозяйка. Устроилась рядом и угостила. В тот раз я ничего ей не рассказала. Не могла. Да и что рассказывать? Что накануне вспомнила все свои смерти от рук «возлюбленного» — демона в обличье ангела? О таком нельзя говорить. Загремишь в психушку. В лучшем случае. В худшем умрешь и сама, и тот, при ком ты неосторожно открыла рот. Любовник не потерпит огласки. Пусть моим словам и не поверят.

Поэтому говорила в основном Симона. О себе. О том, как купила этот бар. И о любовниках. Молодых любовниках, которых меняет время от времени.

— Я разуверилась в любви. Она не вечна. Сколько ни старайся. Но я нашла отдушину. Это место — мое пристанище. Здесь я свободна от всего на свете.

…Снова в бар Симоны я пришла через пару дней. Чтобы вернуть долг. Но хозяйка посмотрела, как на умалишённую. И даже чуточку обиделась.

— Ладно, — смирилась я и добавила примирительно. — Но в этот раз я плачу сама.

— Договорились, — усмехнулась Симона и поманила бармена.

С тех пор мы и общаемся. Постепенно я таки рассказала о себе и личном проклятье. Не всю правду. Только часть. Мол, что у меня есть любовник, требующий беспрекословного подчинения. Я люблю его. По-своему. А как иначе объяснить, почему терплю его присутствие? Но иногда… иногда я чувствую себя, как в клетке.

— Всё понятно, — протянула Симона. — Ты его придаток.

Я попыталась надуться, но она погрозила пальцем, как маленькой, и объявила:

— Тебе нужно личное пространство. Найди работу. А еще лучше открой свое дело.

— Он не потерпит. Не захочет, чтобы я была на виду.

— Так оставайся в тени. Ты же умная девочка, Сара. Уверена, что придумаешь, как всё разрулить. Чтоб «и вашим, и нашим».

Тогда я не восприняла слова новоявленной подруги всерьез. Но таки «разрулила», придумала, чем заняться, и стала агентом. Не без моральной поддержки Симоны. Я виделась с ней пару раз в неделю, советовалась, выплескивала негатив и была несказанно благодарна ей. Без Симоны я бы давно свихнулась. Неслучайно в прежние жизни любовник убивал меня гораздо раньше тридцати двух лет.

Увы, сегодня Симона не спешила оказывать поддержку.

— Не ходи с Крисом на прием, Сара. Чую, добром это не кончится.

Я киваю с послушным видом, но знаю, что всё равно зайду в здание мэрии с любимым клиентом под руку. Что поделать, я не умею отказывать Крису…

* * *

Ларо: настоящее

Я сидела на подоконнике тридцать второго этажа, свесив ноги наружу, и с аппетитом ела яблоко. Понятно, насколько странно звучит фраза об ангеле, поедающем спелый фрукт, ведь у обитателей Поднебесья отсутствует пищеварительная система. Как и все остальные органы. Однако ж факт оставался фактом. Сочная мякоть таяла во рту и отправлялась дальше. Куда? Подозреваю, в небытие.

Это был один из первых вопросов, который я задала Тайрусу, едва он приступил к занятиям с нашей не подающей надежды группой. Наставник обругал меня, обвинив в чревоугодии. Но все же ответил. Мол, это понадобилось, чтобы при необходимости маскироваться под людей в Мирах. Представьте, вас сажают за стол, а вы и кусочка проглотить не в состоянии. Как такое объяснить окружающим? Однако голода мы не испытываем и в пище не нуждаемся. По крайней мере, в теории.

— Ларо, — сказал тогда наставник. — Помни, время от времени ангелов выборочно проверяют на количество съеденного. И злостных чревоугодников подвергают наказанию.

Вопрос «как проверяют?» застрял в горле, едва дошло, что Тайрус не шутит. Спросить, сколько можно съесть, чтобы не загреметь в неприятности, я тоже не рискнула. Поэтому баловала себя мороженым, конфетками и фруктами не чаще раза в день. Хотя не была уверена, что и это не считается злоупотреблением. С