Образ Элазара остановил долгий взгляд на богоцаре.

— Я ошибся в тебе, Халазар. Воистину ты и есть аватара, которую мы ждали.

Халазар испустил вой свирепой радости.

— А тогда, — произнес он, оборачиваясь к образу Эломбара, — когда нападем мы на Трину Лиа? Ибо, сдается мне, мы собрали такую силу, что даже она не сможет выстоять.

— Терпение, — произнесла высокая фигура низким глубоким голосом. — Нельзя наносить удар преждевременно. Ибо много великих сил служат дочери Ночи.

Оба видения низко поклонились и исчезли.

— Но что же мне делать? — с досадой спросил Халазар, поворачиваясь к своим смертным вассалам.

— Ждать вашего времени, ваше величество, — вмешался Мандрагор. — Народы Омбара и Неморы ждали даже больше всего вашего народа, чтобы увидеть падение врага. Теперь уже недолго. В наступивший день вас посетят духи и дадут совет.

— Да будет так!

Халазар повернулся и важно вышел из зала. Наступила тишина.

— Понимаешь? — обратился Мандрагор к Наугре. — Эти люди сделают то, на что не осмелится ни один моругей: они бросят вызов союзникам этой Трины Лиа, вытащат ее с родной планеты, где сила ее уменьшится, потому что нападать на нее в ее родной сфере — бессмысленно. Я уже помог Халазару послать один вызов, на который она наверняка ответит. Но остальное может быть труднее. Пока что лоананы не снюхались с людьми Меры и Арайнии, но они все же наблюдают за этими планетами. Если они поверят, что Эйлия и вправду персонаж из их пророчеств, они явятся ее людям и заключат с ними союз. Тогда ее армии будут уж никак не слабее всех ваших моругейских армий. — Он обошел золоченый трон, остановился, задумчиво на него глядя. — Впрочем, мне это безразлично. Судьба ваших народов — не моя забота. Но если Эйлия станет править всеми звездами, то для меня и моего народа не останется безопасного места. Так что мы союзники, по крайней мере на время, — валеи и лоанеи. Только не пойми меня неправильно: я не люблю почитателей Валдура и никогда их не любил.

— Можешь отвергать свое предназначение, принц, — возвысил голос регент, — но оно в конце концов тебя настигнет. Играй с этим своим игрушечным царьком людей, если тебе хочется, принеси его в жертву. Но в конце концов и ты взойдешь на алтарь Валдура, как бы ни хотел избежать этого.

Мандрагор резко повернулся, но слова регента были последним выстрелом отступающего: он уже вышел в двери. Роглаг метнулся за ним, не желая оставаться с принцем наедине. И снова воцарилась в тронном зале тяжелая тишина.

— Он просто пустышка, как бы ни хвастался, — сказала Ана, оглядывая всех членов совета серыми незрячими глазами. — Халазар — не немерей. У него нет власти вызвать себе на помощь армии валеев из их миров. Но у него не должно было бы быть и власти послать сюда свой образ сквозь пустоту меж Мерой и Арайнией.

Мировой совет был спешно собран, чтобы обсудить появление царя Халазара и угрозу, которую он представляет. Ану пригласили выступить перед высшими сановниками, которые расселись вокруг широкого круглого стола в зале совещаний — все, кроме Эйлии, сидевшей в стороне на резном деревянном троне под синим балдахином. Так было сделано, чтобы и удовлетворить почитателей Эйлии, и не возмутить тех, кто был против ее правления: отдельное место указывало на особый статус и в то же время выводило Эйлию из круга советников. Она сидела на троне молча, напряженно, в царственном одеянии: белом платье и звездной мантии, с косами, уложенными короной на голове. Трое ее друзей и отец сидели в креслах по обе стороны от нее и тоже ничего не говорили — только смотрели и слушали.

— Я вижу в этом руку Мандрагора, — закончила Ана.

— Мандрагора! — воскликнул канцлер Дефара. — Тот самый человек, которого Эйлия изгнала из Халмириона!

— Тот самый, — мрачно сказал король Тирон, — если только можно назвать его человеком.

— Кто такой этот Мандрагор? — спросил Гвентин, губернатор внешних территорий.

— Любопытное создание, — ответила Ана. — Совершенно уникальное во многих смыслах. Он сын Браннара Андариона с Меры…

— Андариона! — ахнула Рамониа, губернатор Гавани Средних Морей, и на ее смуглом лице глаза стали шире. — То есть не тот же… не тот Андарион с Меры, что жил пятьсот лет назад? Маурийский король?

— Именно тот монстр, о котором говорится в анналах Меры, — сказал Тирон. — Принц Морлин, червь-оборотень, как его иногда называют, потому что мать его была лоанейкой.

Эйлия поежилась, как всегда бывало с ней при звуках этого имени. Морлин — имя из далекого прошлого, омраченного ужасом и переживаниями. И вот сейчас это имя обрело плоть — кошмар стал явью. Она оглядела зал, будто ища выход, но выхода не было, даже для глаз. Окна зала слишком высоко, из них ничего не видно, кроме тусклого золота заката и перистых крон высоких пальм.

— Но ведь ему тогда должно быть пятьсот лет, — возразил канцлер Дефара. — Даже элеи так долго не живут!

— Маги немереев умеют управлять природными ритмами своего тела, и многие из них продлевали себе жизнь. Самой королеве Элиане больше пятисот лет, — напомнила главная прорицательница Марима.

Губернатор Гвентин поднял седеющие брови:

— В голове не укладывается.

— Как же тогда ты объяснишь древние легенды, из которых совершенно ясно, что Элиана правила несколько веков?

— Ба! Многие монархи передавали свои имена наследникам. Наверняка было много королев с именем Элиана, а историки их всех соединили в одну.

— Друзья, друзья! — торопливо произнес канцлер, видя, как сдерживается Марима. — Не допустим среди нас пререканий.

— Я знаю, что многое в наших словах кажется невероятным, воспринимается как миф или волшебная сказка, — произнесла Ана своим спокойным голосом. — Но каждое из этих слов — правда. Вы воспринимаете как должное необыкновенную силу немерейских магов на Арайнии, их ясновидение и так далее, а на Мере эти же самые способности отвергаются как суеверия. Меня тоже на моей родной планете считают мифом: для меранцев фея Элиана — персонаж старых сказок. Но вот я здесь, перед вами.

— Но вы хотя бы — прошу прощения, конечно, — выглядите пожилой, — возразила Рамониа. — А видевшие Мандрагора утверждают, что он молод.

Ана кивнула:

— Своей долгой жизнью Мандрагор обязан наследственности. Лоананы живут по тысяче и более лет.

— Я его видел, — вмешался в разговор Дамион. — У меня на Тринисии было видение, я увидел Катастрофу. И он был там и выглядел точно так же, как сейчас.

Гвентин дунул себе в усы.

— Не станем же мы верить в детские сказки! — фыркнул он.

— Ты хочешь обвинить нас в лжесвидетельстве? — блеснула темными глазами Марима. Главная прорицательница оглядела сидящих за столом. — Мы все собственными глазами видели, как этот колдун перекинулся из человека в дракона прямо перед воротами дворца.