Противники снова обратились в людей. Комору охватило отчаяние. Он уже потерял лицо — и не однажды, а трижды за последние минуты. Он горько упрекнул себя за глупую гордость, что принял вызов молодого лоанея, а просто не убил его, пока тот был закован. Надо сейчас быстро с ним покончить. Но даже если это удастся, вернется ли тот благоговейный страх, который раньше испытывал к нему народ?

Он превратился в дракона с зеленой чешуей, взмыл в воздух в грохоте хлопающих крыльев и ринулся оттуда на врага. Но тот вдруг обратился в огненно-красного дракона и метнулся ему навстречу, перехватив в воздухе. Они столкнулись, впиваясь зубами в бронированные бока друг друга, и тут же скрылись в тумане.

И там, над серой пустотой, вылетели в ослепительную прозрачность верхней атмосферы. Два солнца горели над ними и три луны; под ними во все стороны стелился серовато-белый туман, изрезанный глубокими ущельями и медленно катящимися волнами. Огромные кучевые облака воздвигали закругленные вершины. Драконы, как дерущиеся ястребы, кружили по небу, налетали и отскакивали, пытаясь пробить защиту противника, задеть глаз или крыло. Иногда они к своей силе присоединяли латентную силу воздуха, ударяя молнией друг в друга, направляя порывы ветра в крылья, чтобы сбить противника. Атаки зеленого дракона становились все яростнее, красный дракон уже не просто защищался, а дрался за собственную жизнь.

Еще раз сцепились они клубком и рухнули в облачные слои. Молнии сверкали и трещали вокруг, озаряя серый туман. Далеко внизу появилось большое темное пятно: джунгли поднимались навстречу. Красный дракон вывернул шею и сумел схватить плещущее зеленое крыло — со всей мощи разорвав перепонку.

Раненое крыло сложилось, и зеленый дракон с криком понесся к земле, на лету превращаясь в старого человека. Комора со всего размаху рухнул на камни замкового двора, с хрустом сломалась его спина, будто кто-то наступил на вязанку хвороста. Со стоном вырвался последний вздох великого дракона — и невидящие глаза уставились в серое небо, где кружил его победоносный противник.

В толпе ахнули, кто-то даже вскрикнул. Но никто не оплакивал уход старика — у лоанеев не было жалости к слабым. Все поклонились победителю, который приземлился и в мгновение ока принял человеческий облик.

И заговорил:

— Я — принц Морлин, сын Морианы.

Снова ахнули в толпе. Если это правда — а не было причины не верить, — то этому лоанею, который выглядит так молодо, не менее пятисот лет.

— Я не хотел этого делать, — продолжал победитель. — Но мы, лоанеи, должны сплотиться, или нас уничтожат. Я хотел лишь предупредить вашего повелителя об опасности, но не знал, где его тайное жилище, и не мог перед ним предстать. Мне пришлось дать захватить себя в плен и привезти сюда — только так я мог увидеться с ним. Но монарх Комора не хотел меня слушать и лишь угрожал моей жизни. Что ж — теперь он мертв, а я снова могу предупредить вас.

Золотистые глаза Морлина наполнились холодным огнем.

— Нашему народу очередной раз грозит истребление. Нас ищут лоананы, и Камень Звезд покинул свое хранилище на Мере, попав в руки той, что провозгласила себя Триной Лиа. Но если мы соединимся со слугами Валдура, то победим ее и ее союзников.

Какая-то убедительная сила звучала в его голосе. Даже если бы не было демонстрации его силы, лоанеи не могли бы усомниться в его словах.

— Что же нам делать? — вышел вперед молодой лоаней. — Скажи, что нам делать, чтобы сохранить свободу!

— Прежде всего, — ответил Мандрагор, бросив небрежный взгляд на труп Коморы, — вам необходим новый вождь…

В тронном зале Халазара на Мере стояли, оглядываясь, два существа странного вида. Больше в огромном зале с его золочеными красными стенами и украшенным самоцветами троном не было никого. Одно из этих созданий было гоблином, изуродованным, как вся его порода: такой сутулый, что казался горбатым, с колтунами слипшихся волос на круглой голове, с остроконечными кривыми ушами и плоским обезьяньим носом. И тонкого шитья желтая мантия с пурпурным шлейфом только подчеркивала его уродство. А второй был настолько искривлен и сморщен грузом годов, что его можно было принять и за гоблина, и за необычайно уродливого человека, или за помесь того и другого. На нем была простая черная мантия, а на шее — тяжелая золотая цепь.

— Сколько еще нас заставят ждать? — произнес он, закипая от гнева и начиная расхаживать по залу.

— Не терпится, Наугра? Валеи ждали появления этой аватары тысячи лет, а ты ворчишь из-за нескольких секунд? — сказал второй собеседник, пожимая сгорбленными плечами.

Первый глянул на него презрительно:

— Чего стоит твое время? Ты всего лишь вожак черни, и вежливость тебе не положена. Но я — регент Омбара и не слуга никому, чтобы ждать.

— А это небольшой трюк Мандрагора. Он не питает уважения ни к кому и дает нам это понять.

Гоблин подошел не спеша к трону зимбурийского монарха, где на алой подушке лежали корона и скипетр. Взойдя по мраморным ступеням, он поднял золотые регалии и сел на трон.

Второй был к нему спиной в это время, но когда Наугра повернулся и увидел это, он остановился как вкопанный и зарычал:

— Дурак! Вон с трона!

— Это ты хмуришься на меня, Наугра? — спросил гоблин. — Знаешь, при такой роже, как у тебя, трудно понять.

Он возложил корону себе на голову. Она оказалась велика и съехала на одно ухо.

Регент зашагал к нему.

— Брысь оттуда, Роглаг! — прошипел он. — Или я тебя сам вышвырну!

Он поднял скрученную ревматизмом руку в угрожающем жесте.

Царь гоблинов осклабился, спрыгнул с трона и обезьяньей шаркающей походкой направился к нему навстречу.

— А ты уверен, что не хотел бы видеть меня на месте этой твоей аватары? Мне бы эта должность подошла.

— Кощунствуешь! — прорычал регент. — Наш бог и господин никогда бы не опустился до твоей мерзкой оболочки.

— Просто шутка, — ответил Роглаг. — Но не вижу, чем Мандрагор лучше. Я его хорошо знаю: он всего лишь пользуется привилегиями и защитой, которые ты ему дал.

— Мы его признали своим правителем, — сухо сказал регент.

— Но он же не правит, — возразил Роглаг, поигрывая скипетром. — Что от него толку? Отчего бы не найти кого-нибудь более подходящего?

— Наши авгуры сказали свое слово, и мы не можем теперь объявить, что они ошиблись, — буркнул Наугра.

— Ну так скажем, что Валдур передумал. Или можно к Мандрагору подослать убийц, а потом найти замену.

— Кого, например? — спросил новый голос.

Собеседники резко обернулись. В углу стоял высокий мужчина, и его алые одежды почти сливались со стеной. Холодными золотистыми глазами он смотрел на Роглага.

Роглаг взвыл и бросился плашмя на пол. Корона слетела с его головы и покатилась по алому ковру.