– Мы здесь, чтобы выкорчевать заразу вольнодумства, – вышел вперед Лорсен. – Мы должны истребить бунтовщиков.

– Вы… из Инквизиции?

Лорсен промолчал, но тишина говорила красноречивее всяческих слов.

– Никаких повстанцев тут нет, – сглотнул Клэй. – Уверяю вас. – Но Суорбрек различил в его голосе фальшивую нотку. Нечто большее, чем обычный испуг. – Политика нас не интересует…

– В самом деле? – Наверняка работа Лорсена тоже требовала обостренного чутья на ложь. – Закатай рукава!

– Что? – Торговец попытался улыбнуться, надеясь смягчить сложное положение вкрадчивыми движениями мясистых рук, но Лорсен не поддавался на такие уловки. Он решительно указал пальцем, и двое из его экзекуторов шагнули вперед. Крепкие ребята в плащах с капюшонами и масках.

– Раздеть его!

– Постойте… – Клэй попытался отскочить.

Суорбрек вздрогнул, когда один из экзекуторов ударил лавочника кулаком в живот, заставив согнуться пополам. Второй выкрутил руку, срывая рукав. По предплечью от запястья до локтя шла надпись на старой речи. Немного расплывшаяся от времени, но все еще довольно четкая.

Склонив набок голову, Лорсен прочитал:

– Свобода и правосудие. Благородные идеалы, с провозглашением которых нельзя не согласиться. Но как они состыковываются с ни в чем не виновными гражданами Союза, которых мятежники резали в Ростоде? Как ты считаешь?

Торговец к тому времени только-только восстановил дыхание.

– Клянусь, я никого не убил за всю жизнь! – Его лицо покрылось капельками пота. – Татуировка – ошибка юности! Я ее сделал, чтобы понравиться девушке! Я двадцать лет не видел ни одного мятежника!

– И ты полагал, что здесь, за границей Союза, ты сможешь избежать расплаты за свои преступления? – Суорбрек раньше не видел, чтобы Лорсен улыбался, и очень рассчитывал не видеть этого снова. – У Инквизиции Его Величества руки более длинные, чем ты можешь рассчитывать. И долгая память. Кто еще из обитателей этого жалкого скопления лачуг поддерживает бунтовщиков?

Суорбрек услыхал тихий голос Темпла:

– Осмелюсь предположить, что если поддержки и не было до нашего появления, то теперь точно будет.

– Никто! – Клэй помотал головой. – Никто не желает причинять зла, а я – меньше всех прочих…

– Где в Ближней Стране можно найти бунтовщиков?

– Откуда я знаю? Если бы знал, то сказал бы вам!

– Где главарь бунтовщиков Контус?

– Кто? – Лавочник тупо пялился на них. – Не знаю такого.

– Что ж, поглядим, что ты знаешь. Берите его. Принесите мои инструменты. Свободы я не могу вам обещать, но небольшое правосудие устрою прямо здесь и сейчас.

Два экзекутора потащили невезучего торговца прямиком в его лавку, теперь уже полностью очищенную от всего мало-мальски ценного. Лорсен последовал за ними, всем существом стремясь начать свою работу. Так же, как наемники спешили начать свою. Последний из экзекуторов замыкал шествие, неся деревянный отполированный сундучок с инструментами. Свободной рукой он плотно неторопливо прикрыл дверь. Суорбрек проглотил ком в горле и отложил записную книжку. На сегодня ему расхотелось делать заметки.

– Зачем мятежники наносят татуировки? – пробормотал он. – Ведь из-за этого их легко опознать.

Капитан-генерал косо глянул в небо и принялся обмахиваться шляпой, заставляя трепетать редкие волосы на черепе.

– Подтверждают свою преданность. Свидетельствуют, что возврата не будет. Они ими гордятся. Чем дольше человек среди повстанцев, тем больше у него татуировок. В Ростоде я видел висельника, у которого все руки были в надписях. – Коска вздохнул. – Иногда люди совершают необдуманные поступки, которые, по трезвому размышлению, оказываются весьма вредными для них.

Суорбрек приподнял бровь, послюнявил карандаш и записал мудрую мысль в книжку. Из-за закрытой двери послышался приглушенный крик. Следом еще один. Они очень мешали сосредоточиться. Конечно, этот человек виновен, но, представляя себя на месте лавочника, Суорбрек чувствовал себя весьма неуютно. Он видел вокруг себя привычный грабеж, небрежное разрушение, случайное насилие… Поискав, обо что бы вытереть вспотевшие ладони, он закончил тем, что использовал вместо платка рубашку. Все его манеры куда-то очень быстро улетучивались.

– Я ждал, что все это будет несколько более…

– Величественным? – спросил Темпл. Законник глядел на лавку с выражением самого глубокого отвращения.

– Слава на войне столь же редко попадается, как золотые самородки в земле! – воскликнул Коска. – Или верные женщины, коль на то пошло! Можете использовать фразу.

– Э-э-э… – Суорбрек покрутил карандаш в пальцах.

– Эх, нужно было вас пригласить поучаствовать со мной в обороне Дагоски! Вот там славы хватило бы на тысячу историй! – Старик схватил писателя за плечо, а вторую простер перед собой, будто вел в бой легионы в позолоченных доспехах, а не толпу разбойников, обчищающих дома. – Бесчисленные гурки шли на нас! А мы бесстрашно бросили им вызов с зубчатых крепостных стен! И тогда по приказу…

– Генерал Коска! – Берми, спешивший перебежать улицу, отшатнулся от пары лошадей, которые протащили сорванную с петель дверь, а потом пошел дальше, разгоняя клубы пыли шляпой. – У нас беда. Какой-то ублюдок-северянин захватил Димбика, уложил его…

– Постой! – нахмурился Коска. – Какой-то ублюдок-северянин?

– Ну, да.

– Ублюдок один?

Стириец пригладил разлохматившиеся золотистые волосы и водрузил шляпу обратно.

– Он здоровенный.

– Сколько людей у Димбика?

Пока Берми соображал, ответил Балагур:

– В подразделении Димбика сто восемнадцать человек.

Берми развел руками, как бы снимая с себя всяческую ответственность.

– Если мы сделаем хоть что-то, он убьет капитана. Он приказал привести самого главного.

Старик сжал пальцами морщинистую переносицу.

– И где этот похититель-горец? Давай поговорим с ним, а то перебьет всю Роту, того и гляди.

– Вон там.

Коска окинул взглядом вывеску над входом.

– «Мясной дом Стапфера»… Не самое лучшее название для борделя.

– По-моему, это постоялый двор.

– Для него название подходит еще меньше.

Горестно вздохнув, генерал переступил порог, позвякивая шпорами.

Глазам Суорбрека потребовалось какое-то время, чтобы привыкнуть к полумраку. Солнечные лучи пробивались через щели между неплотно пригнанными досками. На полу лежали перевернутый стол и два стула. Несколько наемников стояли, направив оружие – два копья, два меча, топор и два самострела – на возмутителя спокойствия, который сидел за столом посредине комнаты.