И ни слова ни о Вальдесах, ни о Весте. Как будто я сбросила устаревший прогноз погоды, а не рапорт.

Как же я устала.

* * *

Преемник категорически не понравился мне. Я даже не могла объяснить, что с ним не так. Приятной наружности молодой человек, типичный латинос с виду, умные глаза, добрая улыбка. Спокойный, рассудительный. С отличным чувством юмора. Камиле он приглянулся, а у нее замечательный нюх на мужскую гнильцу, она все пороки чует раньше, чем человек о них узнает сам.

Мы сидели в том же клубе, за тем же столиком. Девицы у стойки хмуро косились на нас. Камила звонко хохотала над шутками Эдуардо Родригеса. По легенде, он был парень из пригорода. Среднего достатка, окончил колледж. Я никогда не видела его на базе. Может, он пришел по контракту совсем недавно. Где служил раньше? Мне казалось очень важным это узнать. Но чем больше я к нему приглядывалась, тем отчетливее видела, что Родригес вообще не разведчик по образованию и прежнему месту службы. Гражданский он.

Или – диверсант высочайшей пробы.

Возможно, что в этой миссии мне придется его прикрывать.

А я ни капельки ему не верю.

Хуже всего, что было у меня впечатление – не очень-то он и нуждается в моем доверии.

В любом случае я почувствовала облегчение, когда мы вышли из клуба. Камила отправилась на пастбище, Родригес по своим делам, а я поехала на набережную Франца.

Я раскошелилась на платную парковку. Экономить смысла никакого – вчера я оплатила круглосуточную лицензию, ночью обзавелась пистолетом, денег уже нет и появятся не скоро, так и зачем жалиться над последними грошами? В конце концов, терять нечего. Если деньги кончатся, а эвакуация по-прежнему мне будет светить, как месяц в тумане, – украду. Невелика проблема.

Оставив машину, прошла с полкилометра, встала у балюстрады, засмотрелась на воду. Течет себе и течет… Недалеко отсюда, вон у того столба, должна была оборваться жизнь Энрике Вальдеса… Я вмешалась. Но никому это не интересно.

Вот проклятье!

Тихонечко звякнул мой браслет. Я ответила на вызов.

– Долорес Кастро? – послышался женский голос. Затем собеседница назвала мой идентификационный номер в реестре лицензий.

– Да, чем обязана?

– Кандида Перес, частный диспетчер.

– О, сеньора Перес! Разумеется, я наслышана о вас.

– Очень хорошо. Вы не числитесь в моих списках. Но меня попросили связаться именно с вами. Можете выполнить заказ прямо сейчас?

– Могу, я свободна.

– Клуб «Камышовая лодка».

Я присвистнула – одно из самых фешенебельных заведений Золотого Мехико.

– Приезжаете к клубу и встаете на парковку. Счетчик включаете сразу, как встанете. Таковы мои правила. И на будущее: скажите этому клиенту, что я выполняю подобные разовые заказы, но если он и впредь собирается пользоваться вашими услугами через меня, пусть купит вам абонемент. Дешевле выйдет, чем каждый раз переплачивать вдвое.

– Но, сеньора Перес, я никого не знаю, кто мог бы посещать этот клуб.

– Вы, может, и не знаете, зато вас знают. Этого мне достаточно.

– Как все загадочно.

– Да уж, – согласилась Перес. – Самый, пожалуй, странный заказ в этом году. Как будто человек в жизни никогда не заказывал такси. Но мое дело маленькое – передать.

– Спасибо за заботу, сеньора Перес.

– Не за что. И вот еще: если надумаете купить абонемент – буду рада видеть вас в моем списке. У вас хорошая репутация.

– Даже интересно, кто дал такую рекомендацию, я ведь работаю всего ничего.

– Ну, во-первых, я хорошо знаю Мигеля Баша, у которого вы арендуете машину. А во-вторых, я слежу за отзывами клиентов в других диспетчерских.

– О-о, понятно.

– Всего хорошего. Надеюсь, мы с вами еще поработаем.

– Буду рада, сеньора Перес.

Я дошла до машины, села и несколько секунд тупо глядела перед собой. Все, что мне приходило в голову, – наш резидент изобрел такой эктравагантный способ лично познакомиться. Но зачем это ему?

У клуба я была через двадцать две минуты. Завернула на парковку, где моя машина была самой старой и дешевой даже среди такси, включила счетчик. И почти сразу увидела мужчину, быстрым шагом идущего ко мне.

Господи, Энрике Вальдес!

Счастливый такой.

Он плюхнулся в салон и воскликнул:

– Долорес! Как я рад новой встрече! В прошлый раз вы исчезли так быстро, словно сбежали, а я хотел расспросить вас еще…

– Добрый вечер, сеньор Энрике.

– Слушайте, ну зачем вы так официально? Я не высокомерен, совсем…

– Куда вас доставить?

Он задумался:

– А куда бы вы хотели? Может, у вас есть на примете какое-нибудь простое кафе, где вы любите пить кофе? Давайте поедем туда!

– Сеньор Энрике, я не пью кофе с клиентами.

Он удивился.

– Совсем? Хорошо, давайте я буду вашим клиентом только до этого кафе.

– Сеньор Энрике, сегодня я работаю. Мне некогда пить кофе.

Ну да, так он и отстал от меня.

– Хорошо, давайте встретимся завтра.

– Завтра я тоже работаю.

– А послезавтра?

– И послезавтра тоже. Сеньор Энрике, у меня нет средств к существованию, кроме тех, какие я сама заработаю.

– Понимаю. Но ведь когда-то же вы отдыхаете?

– Конечно. В четверг.

– Отлично! Я свободен целый день именно в четверг. Какое совпадение! А чем вы предпочитаете заниматься в выходной?

– Хожу в Народный парк и катаюсь на каруселях, – не выдержала я.

Он засмеялся:

– Вы иронизируете. Но я ловлю вас на слове. Приглашаю вас погулять в парке и покататься на каруселях! Надеюсь, там найдется какой-нибудь действительно впечатляющий аттракцион…

Я повернула голову и посмотрела ему в лицо. Он улыбался.

– Зачем вам это, сеньор Энрике? Мы живем в одном городе, но на самом деле – в разных мирах. Я ничем не превосхожу вашу прислугу, а иной раз и уступаю ей. Вы аристократ, а я деревенская. Вы блестяще образованный, перспективный молодой человек, красивый, с будущим политика, а я – вчерашняя школьница, чей удел пахать и пахать. Даже если мне удастся поступить в колледж и закончить его, я все равно буду пахать. Даже когда я выйду замуж, не смогу оставить работу. Если я буду работать хорошо, мои дети, возможно, смогут не надрываться хотя бы во время учебы. Простите уж за откровенность… Что у нас с вами может быть общего?

Со стороны могло показаться, что я говорю слишком жестко для простушки Долорес Кастро, но деревенские, они именно такие, когда их задели за живое – режут правду-матку, невзирая на лица. Надеясь, что лица отстанут наконец.