Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ее кожа шокирующе мягкая и эластичная, и когда я касаюсь ее соска, он легко морщится от моего прикосновения. Она задыхается, и этот хриплый звук делает меня тверже. По ее сверхчувствительной реакции на мои прикосновения я уверен, что она все еще девственница. Большинство девушек готовы к контакту, почти жаждут, но Сильвия кажется потерянной, пытаясь понять реакцию своего тела.
Она рыдает. Плечи сгорблены, ее тело внезапно становится хрупким в моих руках. И свинцовый комок падает мне в живот, когда она начинает плакать взахлеб. Я, черт возьми, ненавижу это. Хотя я не против разозлить маленькую принцессу, мне это даже могло бы понравиться, я удивлен, осознав, как мало мне нравится заставлять ее плакать. Я инстинктивно съеживаюсь, мой стояк слегка смягчается. Хотя мысль о том, чтобы трахнуть ее перед всеми, казалась чертовски горячей, я не думаю, что смогу наслаждаться этим, пока она плачет.
Она дрожит напротив меня, ее ужас смешивается со слезами в мощный защитный коктейль. Это усиливает мой конфликт, заставляя мышцы моей челюсти напрягаться. Я изо всех сил пытаюсь сохранить самообладание, чтобы закончить наказывать ее. Я не могу отступить. После того, как ее братья избили меня, мне нужно проявить силу, а не милосердие. Мне нужно заявить о своих правах на свою территорию и дать Сильвии понять, что она не может бежать к своим братьям за защитой. Больше нет.
— Ты плачешь? — Насмехаюсь я, ощупывая ее грудь, пока моя другая рука скользит по ее бедру к пику между ее бедер. — Что, тебе не нравится исполнять свой супружеский долг, чтобы удовлетворить меня?
Ее пальцы все еще сжимают мои запястья, но вся борьба, кажется, ушла из Сильвии. Вместо этого она яростно содрогается. Ее колени подгибаются, и она обвисает напротив меня, полагаясь на мои руки, чтобы поддерживать ее. Моя рука останавливает свое движение, мое объятие внезапно трансформируется в поддерживающее. Я не могу этого сделать. Я не могу толкать ее дальше.
— Я скажу тебе вот что, — выдыхаю я, прижимаясь щекой к ее шелковистой щеке, — на этот раз я отпущу тебя, но если ты когда-нибудь снова пошлешь за мной своих братьев, я трахну тебя перед всем колледжем. Понятно?
Она отчаянно кивает, ее рыдания эхом разносятся по сводчатой комнате. Отвращение сжимает мое горло. И хотя я знаю, что это направлено внутрь, я использую эмоции, чтобы довести все до финиша.
— Хорошо, — хрипло говорю я. Я отпускаю ее, одновременно вытаскивая руку из ее платья.
Сильвия отстраняется от меня, падая на стол, глядя на меня слезящимися глазами. Слезы текут по ее румяным щекам и капают на атласную кожу ее груди. Ее платье сидит наискосок, ее грудь почти вываливается из ткани в дразнящем шоу, и я ничего не могу с собой поделать. Я опускаю глаза, чтобы оценить вид.
Щеки Сильвии краснеют до темно-красного цвета, когда она поправляет цветочную ткань. Накладывая самодовольную ухмылку на губы, я слегка хлопаю ее по подбородку.
— Спасибо за шоу. — Говорю я и выхожу из библиотеки, прежде чем она успевает сказать хоть слово.
Глаза следят за мной всю дорогу, и я держу плечи расправленными, мой подбородок вызывающе поднят. Только после того, как я выхожу из здания, спускаясь по каменным ступеням, я позволяю своей маске спасть. Революция бурлит в моем животе.
Я мог бы сегодня одержать победу, сделать сильный ход на шахматной доске. Но я нанес значительный ущерб отношениям, которые нам с Сильвией придется терпеть до конца наших дней. Холод, отчужденность, разобщенность, я мог бы с этим справиться. Притворяясь, что ее не существует.
Но я только что внес обиду.
То, что будет только расти и гноиться со временем. Я знаю, что было необходимо заставить Маркетти понять, что они не могут просто так вытирать ноги о нашу семью. Мы и так уже слишком часто оставляли свои шеи открытыми, и Николо должен знать, что он не может просто так менять правила игры по своей прихоти.
7
СИЛЬВИЯ
Шокированная, я смотрю, как уходит Петр, его поза самоуверенная, его шаг уверенный, кажется совершенно непринужденным. Между тем, я едва могу дышать находясь в полном смятении.
Мое тело ответило на его прикосновение с шокирующим рвением, жар собирался между моих бедер. Мне было неловко осознавать, как сильно мне нравились его руки на мне. Ощущение его губ и дыхания возле моего уха. Он говорил такие дерзкие слова, почти как любовник, нежно и интимно.
Я огорчена тем, что он устроил такую публичную демонстрацию. Он ведь не стал бы насиловать меня, пока все смотрели, не так ли? Я содрогаюсь от этой возможности. Но теперь мне нужно это обдумать.
Как только он исчезает, глаза, которые следили за ним, обращаются ко мне с тревожной синхронностью. Никто не пытается вмешаться каким-либо образом. Не то чтобы я ожидала, что кто-то мне поможет. Кто-то мог бы пожалеть меня, если бы я была не той, кто я есть, а Петр не был бы тем, кто он есть. Но с нашими семейными узами, я уверена, что все боятся вмешиваться. Я сама по себе.
Схватив книгу со стола и забрав сумку, я убегаю. Я даже не беспокоюсь о том, чтобы собраться. Все, чего я хочу, это спрятаться от изучающих, осуждающих взглядов, направленных на меня.
Мои шаги эхом разносятся по темному мрамору, когда я прижимаю книгу к груди, наклонив голову, чтобы избежать зрительного контакта. Полная противоположность спокойному выходу Петра. Как только я прохожу через дверь и выхожу на парадные ступеньки библиотеки, я ныряю за одну из широких колонн прекрасного здания. Я прижимаюсь спиной к теплому бетону, позволяя голове откинуться назад, чтобы прислониться к нему.
Когда я закрываю глаза, все, что я вижу, — это насмешливая улыбка Петра.
Как я ни старалась, я не могу контролировать свое дыхание. Слезы продолжают течь, и я смахиваю их от разочарования. Крепко обнимая книгу, я извлекаю утешение из ее твердого переплета и твердой обложки. Библиотека всегда казалась мне убежищем, безопасным убежищем, куда я могла уйти от реальности. Погрузиться в один из многочисленных фантастических миров, которые мне нравятся. И такое чувство, будто Петр прорвался сквозь теплые, манящие стены защиты, разрушив мое место покоя.
Заставив себя сделать глубокий вдох, я достаю телефон из сумки. Мой
